Избранные произведения. Том III

— Не рассчитывайте на мою помощь! — Отрезал Ролвер. — Я ношу Птицу-Крачку и не претендую на героизм. Но я могу одолжить вам пистолет. Правда, я давно им не пользовался и не могу ручаться за его качества.

— Все же это лучше, чем ничего, — вздохнул Тиссель.

Ролвер зашел в контору и через секунду вынес пистолет.

— Что вы собираетесь делать?

— Попробую найти Энгмарка в Фане, — устало ответил Тиссель. — Или, может быть, он направился в Зундар?

— Энгмарк сможет выжить в Зундаре, — поразмыслив, сказал Ролвер. — Но сперва он должен восстановить свои музыкальные умения. Думаю, он на несколько дней задержится в Фане.

— Но как мне найти его? Где искать?

— Этого я не знаю. Лучше бы вам не искать его вовсе. Энгмарк — опасный тип.

Тиссель вернулся в Фан прежней дорогой. Там, где тропа сворачивала вниз, к эспланаде, стояло толстостенное глинобитное здание с дверями из прочного черного дерева и окнами, закрытыми железными ставнями. То была контора Корнелия Велибуса, Коммерческого агента, Экспортера и Импортера. Сам коммерческий агент в скромной маске Вальдемара сидел на отделанной изразцами веранде. Он был погружен в раздумья и, казалось не замечал Лунного Мотылька — по крайней мере, не пытался приветствовать его.

Тиссель приблизился к крыльцу.

— Доброе утро, Сээр Велибус.

Велибус рассеяно кивнул и, пощипывая струны кродача, пробормотал:

— Доброе утро…

Тиссель замер, пораженный. Кродач — не самый подходящий инструмент для беседы с приятелем-иномирянином, даже если тот носит всего лишь Лунного Мотылька.

Он проговорил холодно:

— Позвольте спросить, как давно вы тут сидите?

Велибус ненадолго задумался и ответил, на сей раз под аккомпанемент более приветливого кребарина:

— Минут пятнадцать или двадцать. Но почему вы спрашиваете?

В ушах Тисселя все стоял пронзительный звон кродача.

— Я хотел узнать: не заметили вы Лесного Гоблина?

Велибус кивнул:

— Он прошел вниз по эспланаде и, по-моему, свернул вон в тот магазин масок.

Тиссель присвистнул. Естественно. Таким и должен быть первый шаг Энгмарка.

— Теперь мне его не узнать, — пробормотал он.

— А кто этот Лесной Гоблин? — Спросил Велибус, скорей из вежливости, чем из любопытства.

— Известный преступник Хаксо Энгмарк, — Тиссель не видел причин скрывать правду.

— Хаксо Энгмарк! — Ахнул Велибус и подался вперед в своем кресле. — Вы уверены, что он здесь?

— Больше чем уверен.

Велибус потер дрожащие руки.

— Плохая новость. Хуже и не придумать. Энгмарк — отъявленный негодяй.

— Вы его хорошо знали?

— Его все знали. — Теперь Велибус аккомпанировал себе на киве. — Он занимал этот пост до меня. Я прибыл сюда как инспектор и выяснил, что он пускал на ветер четыре тысячи в месяцу. Не думаю, чтобы он был благодарен мне за это. — Велибус нервно взглянул на эспланаду. — Надеюсь, вы его схватите.

— Сделаю все, что в моих силах. Так говорите, он зашел в магазины масок?

— Я в этом уверен.

Тиссель бегом спустился вниз. Не оборачиваясь, он услышал, как захлопнулась тяжелая дверь.

Он остановился у магазина масок и помедлил перед входом, делая вид, что любуется витриной: сотни миниатюрных масок, выполненных из редких пород дерева и минералов, украшенных изумрудами, тончайшим паутинным шелком, крылышками ос, окаменевшей рыбной чешуей… В магазине был лишь сам Мастер-Масочник — сухой узловатый человечек в желтых одеждах и в маске Универсального Эксперта. Скромная на вид, она была изготовлена из более чем двух тысяч кусочков дерева, искусно соединенных между собой.

Тиссель прикинул, что говорить и на чем играть, и вошел в магазин. Масочник, увидев перед собой всего лишь Лунного Мотылька и отметив про себя его робость, не стал отрываться от работы.

Тиссель заиграл на страпане, самом легком из инструментов. Это был не самый удачный выбор — страпан предполагал снисходительность. Чтобы нейтрализовать этот оттенок, Тиссель запел ласковым, почти умильным голосом, энергично встряхивая страпан всякий раз когда брал неверную ноту:

— Что может быть интереснее беседы с чужеземцем? Его манеры странны нам и будят любопытство. Не минуло и двадцати минут с тех пор, как незнакомец вошел в сей дивный магазин, в надежде обменять Лесного Гоблина, того, что страшен и уныл, на нечто из творений сих, что услаждают взор…

Масочник покосился на Тиссель и, не проронив ни слова, заиграл на инструменте, какого Тиссель никогда прежде не видел: то был эластичный мешочек, зажатый в кулаке; меж пальцев проходили три короткие трубки. Когда масочник сжимал кулак, воздух просачивался через отверстия в трубках и инструмент издавал звук, подобный пению гобоя. Тисселю, чей слух еще только постигал тонкости сиренийских мелодий, инструмент показался невероятно сложным, масочник — виртуозом, а сама музыка — полной тайного смысла, но холодной и безучастной.

Тиссель снова попытался завести беседу, старательно бренча на страпане:

— Вдали от дома голос земляка подобен влаге для увядшей розы. И если кто в порыве состраданья ускорил встречу двух иномирян — сколь велико его благодеянье!