Избранные произведения. Том III

Озрик, ехавший в пятидесяти метрах впереди, внезапно пропал. Желтые тростниковые заросли вскипели жизнью: из них выскакивали голые человеческие фигуры, тощие и высокие, как жирафы, раскрашенные вертикальными желтыми и черными полосами. Их рост был просто поразителен — не меньше двух с половиной метров — и они передвигались длинными прыжками. Прозвучал резкий выкрик, напоминавший сигнал охотничьего рожка: полосатые фигуры одновременно остановились и напряженно откинулись назад, приготовившись метнуть копья… По фигурам промелькнул веер фиолетового огня, трещащий белыми искрами. Верзилы с копьями падали, как обугленные тряпки. Трое еще не умерли, но лежали, молотя топкую грязь длинными руками и ногами, как пришибленные насекомые.

Притаившийся Озрик вскочил, быстро прошел по мелководью к раненым и прикончил их — их собственными копьями.

На болоте все стихло. Взглянув на индикатор своего лучемета, Клод Глистра покачал головой: «Заряд кончился». Он приготовился было выбросить лучемет из гондолы, но удержался, вспомнив о ценности металла, и положил его под сиденье.

Озрик вернулся в свою гондолу, ругаясь на чем свет стоит: «Тростниковые черти обрезали трос, чумы на них нет!» По-видимому, в представлении проводника такое нарушение конвенции возглавляло список тягчайших преступлений.

«Какого племени эти люди?» — спросил Бишоп, спустившийся по опоре канатной дороги.

Озрик пожал плечами и пренебрежительно ответил: «Они зовут себя «станези»… От них одна беда и никакой пользы!»

Бишоп перевернул на спину тощую полосатую фигуру и заглянул мертвецу в открытый рот: «Подпиленные зубы… Хамитский тип лица… Племя шиллуков эмигрировало на Большую Планету из Судана примерно четыреста лет тому назад — ирреденты, предпочитавшие изгнание подчинению всемирному правительству. Весьма вероятно, что это их потомки».

Из ящика с инструментами, установленного в его гондоле, Озрик вынул шкив и снасти. Под его руководством путники нашли разорванные концы троса канатной дороги и почти соединили их, взявшись за привязанные к тросу оттяжки. Проводник смог ввинтить заершенные шплинты в оба конца и скрепить соединение внахлест тремя обмотками тонкой веревки. Оттяжки отпустили, и канатная дорога была восстановлена.

Упавшую гондолу Озрика подвесили надлежащим образом; проводник поднял паруса, и караван снова двинулся вперед.

Когда они обогнули лагуну, Глистра взглянул назад и заметил несколько фигур, крадучись двигавшихся из болота в направлении обгоревших полосатых тел… «Какая трагедия! — подумал Глистра. — За десять секунд погибли лучшие воины племени».

Теперь трос канатной дороги постепенно поднимался к деревьям, окаймлявшим озеро Пеллитанте, и внезапная тень листвы показалась Глистре темнотой. Легкий ветерок дул неохотными случайными порывами, и гондолы двигались не быстрее идущего человека. Неподалеку серебрилось зеркально безмятежное озеро — но блеск его поверхности отличался странным желтовато-серым оттенком, словно оно было покрыто паутиной. Противоположный берег терялся в дымке; вдали виднелись три или четыре лодки. По словам Озрика, там рыбачили представители племени, испытывавшего суеверный ужас перед сушей — всю свою жизнь они никогда ступали на берег.

Ближе к вечеру гондолы все еще скользили по тросу между деревьями вдоль берега озера. С наступлением сумерек впереди показался караван торговцев, ехавших навстречу по канатной дороге.

Озрик остановил свою гондолу, человек в головной гондоле торгового каравана подъехал поближе, и они обменялись приветствиями.

Купцы оказались уроженцами Мирамара в стране Целанвилли, к югу от Кирстендейла — они возвращались из Миртопрестола. Жилистые люди со сверкающими глазами, в белых полотняных костюмах, они повязали головы красными платками, что придавало их внешности несколько пиратский характер. Озрик, однако, явно не испытывал никаких неудобств при общении с этими незнакомцами, и Глистра постепенно успокоился.

Небо над озером уже приобрело темный серовато-лавандовый оттенок, и Глистра решил заночевать в месте встречи. Предводитель торговцев тоже решил устроиться на ночь.

«Настали трудные времена, — сказал он. — Все только и думают о том, как бы ограбить купцов, и честным людям полезно держаться вместе, поелику возможно».

Глава 14

Ложиться спать было еще рано. Торговцы сидели у костра, развлекаясь какой-то игрой, в которой использовалась вращающаяся клетка, наполненная разноцветными насекомыми. Нэнси сидела, скрестив ноги по-турецки и широко открыв обведенные темной тушью глаза, теперь казавшиеся черными — ее зрачки увеличились. Эли Пьянца сидел на бревне и стриг ногти; Стив Бишоп нахмурился над раскрытой записной книжкой. Худощавый Элтон прислонился спиной к стволу дерева в беззаботно расслабленной позе, но бдительно следил за происходящим. Озрик смазывал подшипники гондол, что-то фальшиво напевая сквозь зубы.