Избранные произведения в 2 томах. Том 2. Тень Бафомета

И вообще он произвел неприятное впечатление. Поражала не только странная молчаливость, столь чуждая его характеру, но и разительные перемены во внешности.

Всегда подтянутый, даже излишне элегантный, в этот вечер Стославский появился небрежно одетый, в измятом костюме. Молодое, прежде брызжущее буйным здоровьем лицо его болезненно побледнело, в глазах затаилась тоска, какая-то безвольная отрешенность странно контрастировала с благородными чертами.

В душу закрались недобрые подозрения, и после заседания клуба я пригласил его к себе и внимательно обследовал.

Он не противился, хотя был уже поздний час, и терпеливо позволил осмотреть себя. Ничего особенно подозрительного обнаружить не удалось: довольно сильное нервное истощение и общая слабость. Надо бы выяснить причину.

— Э-э-э, Казимеж! — шутливо погрозил я пальцем. — Слишком много развлечений! Женщины, да? Многовато, дорогой, советую обзавестись одной избранницей! Побереги-ка себя. Пора и честь знать. Сильное истощение.

Случайно я напал на нужную тему.

— Женщины, — повторил он задумчиво, — женщины… Почему ты говоришь о многих, а не об одной?

— Насколько мне известно, дорогой, — улыбнулся я, — ни одной из дам пока не удалось поймать в силки такого баловня прекрасного пола. Вряд ли ты изменил своим привычкам. Как-то не верится, что ты влюблен.

— Слишком неточное выражение. Полагаешь, кроме любви и минутной страсти, нет иных вариантов?

— Что ты имеешь в виду?

— Сексуальную одержимость. Понимаешь?

— Не очень.

— Что тут непонятного! В один прекрасный день встречаешь женщину — воплощение секса, и с самой первой встречи у тебя уже нет сил расстаться с ней. Ненавидишь и рад бы вырваться из тенет, да не тут-то было. Ты уже одержим ею: думаешь только о ее теле, жестах, прикосновениях, обладание ею становится формой твоего бытия. Женщина превращается в зловещее, ненавистное божество, но оттого она не менее привлекательна, ты предан ей беззаветно…

— Ну, все, о чем ты говоришь — не более чем повышенная половая возбудимость самца, нашедшего свой тип.

— Ошибаешься; происходит нечто вроде постоянного гипнотического сна наяву. Ты просто не в состоянии ни о чем ином думать, все мысли только о ней и — какая мерзость! — о ее сексе и обо всем, что с ним связано. К тому же я уверен — все происходит вопреки воле и даже влечению; ведь были женщины куда красивее и привлекательнее, и порывал с ними легко и просто, без колебаний. Здесь — полное бессилие.

— Сдается, те женщины не отвечали твоему идеалу.

— И снова ошибаешься. Мне кажется, да я просто уверен, не сделайся я ее любовником, не попал бы в такую зависимость. Поверишь ли, эта женщина — какое-то наваждение!

— Ха-ха! Ты преувеличиваешь! Казимеж Стославский в роли невинного Иосифа Прекрасного! Вот что такое сексуальная утонченность!

— Нет, Владек, ты говоришь невпопад. Я вовсе не хотел ее близости: меня постоянно мучили какие-то опасения, странные предчувствия.

— И все-таки ты уступил?

— Увы. Не устоял. Впрочем, она женщина умная, а тогда и вовсе казалась неотразимой fe,mme charmante.

— Значит, очередной твой роман завязался вполне тривиально?

— Ну да. Я уступил ее страстному желанию, и то с внутренним недоверием и даже сопротивлением.

— Ну, и… ты потерял голову? Возможно, пережил дотоле неизведанное наслаждение?

— Нет, опять не то. Я всех женщин помню. Опыт большой, и всевозможные тонкости не в новинку. Она ведет себя даже сдержаннее, чем другие.

— Чем же в таком случае околдовала тебя эта дама?

— Ума не приложу. Только сразу после рокового сближения я понял, что пропал, с этих пор я лишь игрушка в руках демонической твари. Она-то была уверенна: как только я уступлю, она завладеет мной безраздельно и никакие силы не отнимут ее жертву. Какая-то чудовищная связь — неуловимые и крепкие путы стягивают меня все туже, все безнадежнее.

— Она ненасытна, требует постоянной близости? Ты очень истощен…

— И тут не пожалуешься. Да, я день ото дня слабею, сомневаться не приходится, этот демон в образе женщины лишает меня последних сил — беспощадно и непреклонно, однако вовсе не в частых сношениях, а как-то иначе…

— Тогда ничего не понимаю.

— Я тоже не понимаю. Но именно она меня губит. Ты и сам находишь — здоровье у меня подорвано. Эта женщина самозабвенно, будто вампир, выпивает все мои жизненные соки, понимаешь ли теперь, Владек? Она безжалостно, неумолимо впилась в меня, высасывая молодость и жизнь…

— Перестань бывать у нее. Ты мужчина, прими, наконец, решение!

— Не могу, не могу. Это выше моих сил. Знаешь, ведь я переехал к ней, мы живем вместе уже два года в вилле на Полянке.

— Ну теперь я хоть понимаю, почему тебя давно нигде не видно. Ты что, перестал выходить на улицу, не бываешь ни в кафе, ни в театрах? Она запретила?