Избранные произведения. В 3 т. Т. 2: Искупление: Повести. Рассказы. Пьеса

— Уже кемарит, — сказал появившийся взрывник, протянул руку, расшевелил, выдернул из дремоты и надел туго набитую сумку килограммов в пятьдесят. На сгибе лоснящаяся, насквозь пропитанная потом брезентовая лямка прижала старый рубец, окончательно еще не заживший, и Ким чувствовал, как постепенно она растравляет рану, как ползет молодая кожица и обнажившееся мясо неприятно липнет к рубашке. Он пробовал совать под лямку пальцы, поначалу это облегчало, но потом боль усиливалась и в прищемленных пальцах, и в плече, так как пальцы передавали давление не на весь рубец целиком, предохраняя отдельные участки за счет других, где под впившимися пальцами начало кровоточить, тепловатые струйки скользнули к лопатке. Ким шагнул вбок, опер сумку о деревянную крепь.

— Ты чего? — спросил взрывник.

Взрывник ушел далеко вперед, но все-таки обернулся. Ким не помнил, может, он сказал что-то или застонал.

— У меня рубец, — сказал Ким. — Я на другое плечо переложу.

— А нам каждый день таскать, — сказал взрывник, поправляя свою сумку, натаскаешься, привыкнешь…

На втором плече рубца не было, зато сумка начала раздирать рубец, тянущийся вдоль поясницы. Правда, в отличие от лямки, она не врезалась, а постукивала по рубцу в такт шагам и все ж вызывала щемящую боль, так как этот рубец засорился и вокруг него образовалось нагноение. Рубец и раньше ныл сильней других, даже в минуты радости у Кати или прошедшей ночью, обнимая живого Колюшу, Ким, забыв о других, подспудно чувствовал рубец вдоль поясницы, но лишь теперь это понял.

— Полезли, — сказал взрывник.

Ким полез узким гезенком, цепляясь за лазейки, и сильнее усталости, сильней боли было удивление собой, так как недавно казалось, он вот-вот упадет от тяжести среди рельсов, а теперь он лез с тяжестью вверх по скользким, прыгающим лестницам. К счастью, гезенок был не очень длинный, и Ким оказался в низкой выработке, где можно было стоять, только пригнувшись, отчего сразу заныл позвоночник. Выработка была освещена тремя тусклыми электролампами, свисающими с гибкого кабеля, по скальной стене тянулись трубы, подающие сжатый воздух и воду к буровому молотку, перфоратору.

— Скидывай сумку, — сказал взрывник.

Ким снял сумку и упал рядом с ней, тяжело дыша. Только минут через пять он ощутил покалывание острых обломков кварцита, на куче которых лежал. Взрывник возился впереди, мелькал фонарем.

— Гу, — крикнул взрывник, — иди сюда, поможешь зарядить.

Ким встал, пошел, пригнувшись, царапая каской и спиной нависающие глыбы. Взрывник вынимал из сумки патроны в пропитанных парафином картонных гильзах. Специальным, прикрепленным веревочкой к поясу ножиком он делал в патроне прокол, вставлял туда запал с огневым шпуром, закладывал патроны в углубления — шпуры, пробуренные по забою, заталкивал глубже и следом толкал другие патроны, которые должны были взрываться от детонации.

— Сейчас бахнем, — сказал взрывник и подмигнул, — ты не трепись нигде… Взрывать запрещено в середине смены… Да разве ж к концу успеешь. Из шахты на два часа позже выезжаешь всегда… Ничего, людей тут нет поблизости… Вентиляция хорошая, вытянет газ…

Ким тоже доставал из сумки скользкие от парафина патроны, толкал их в шпуры. Он торопился, обдирая о скальный забой руки. Патроны лопались, белый порошок, взрывчатка сыпалась на свежие царапины, щипала, как соль. Взрывник собрал вместе свисающие из шнурков огневые шпуры, связал их, вынул спички в резиновом мешочке, чиркнул, поджег. Пучок зашипел, словно бенгальский огонь, заметал искры.

— Побежали, — крикнул взрывник и кинулся мимо Кима, толкнув сильно плечом. Ким помчался следом пригнувшись, больно ударяясь каской и спиной о кровлю.

— Сюда, — крикнул взрывник, появившийся из какой-то боковой ложбины.

От крика Ким споткнулся, упал и на четвереньках задом сполз к взрывнику.

— Ты ж по ходу газа бежал, — сказал взрывник, — его весь туда вентиляция потянет… Его вверх всегда тянет, а мы тут внизу пересидим…

Оглушительный удар раздался впереди, и Ким вздрогнул, хоть и ждал его. Но взрывник не заметил, он считал, загибая пальцы. Удары следовали один за другим, иногда подряд, иногда с небольшими промежутками. Ким вспомнил какую-то инструкцию, открыл рот и повернул голову так, чтоб принимать взрывную волну равномерно на оба уха…

— Рот закрой, сейчас газ пойдет, — сказал взрывник, — я однажды глотнул его… Немного, иначе б загнулся… Будто углей горячих в горло насыпали… И задохнувшегося видал… Лицо синее, язык распухший, наружу вывалился. Страшное дело… Вон полез, сволочь.

И действительно, по выработке, заполняя ее сверху донизу, полз темно-оранжевый туман. Туман был плотный, литой, по краям его клубились желтоватые завихрения. Газ наступал медленно, но непреклонно, заглатывая метр за метром выработки.

— Полезли глубже, — сказал взрывник, — дыши носом…

Вскоре вся выработка погрузилась в оранжевый мрак, словно опустилась в оранжевую бездну. Запахло сладковатой серной гарью. Так продолжалось несколько минут. Потом туман пожелтел, в нем появились серые прогалины, потом он стал синим с желтоватыми клочками.