Избранные произведения. В 3 т. Т. 3: Псалом; Детоубийца

Долгорукий. Тем более нас, русских, не щадит, даже и ближних царедворцев. Меншикову разбил до крови нос за то, что пошел танцевать, не отстегнув шпаги. Дочери вицеканцлера Шефирова, которая отказалась пить водку, крикнул: «Злая жидовка, я научу тебя слушаться». И надавал пощечин. Старому князю Голицыну, который отказался есть огуречный салат, потому что тот полит уксусом, велел уксус насильно влить в рот. Становится день ото дня невыносимей, и счастлив тот, кто не должен постоянно находиться подле него.

Плеер. Даже и в Турции такого нет. Каково его происхождение? Я слышал разное.

Долгорукий. По матери своей — Нарышкиной — считают его чешского происхождения из рода Нарисци. Однако татарин Нарыш из свиты Ивана Грозного более верен. И с отцом не все ясно. Года с три тому назад был я царю собутыльником в доме Тихона Стрешнева. Выпив чрезмерно, Петр указал на Мусина-Пушкина да говорит: «Этот вот знает, по крайней мере, что он сын моего отца, но от кого же я сам? Уж не от тебя ли, Тихон Стрешнев? Ну, говори, не бойся». Да как ухватит Стрешнева за горло: «Говори, не то задушу». Стрешнев захрипел да взмолился: «Батюшка, смилуйся. Я не знаю, что тебе сказать». (Долгорукий и Плеер смеются.)

В кабаке становится все более шумно. Слышны крики и хохот. Иные уже валяются.

Посадский(кричит первому мужику). Ты как крестишься?! Как пальцы слагаешь?

Первый мужик. Как хошь крестись. Я крещусь хоть так, хоть сяк. В том силы нет, хоть кулаком крестись.

Посадский. А вот я тебя кулаком! (Дерутся. Вокруг подзадоривают дерущихся. Валятся лавки, падает посуда со столов. Сидевший до того молча в дальнем конце кабака человек, который в одиночестве пил водку за отдельным столиком, вскакивает.)

Габриель(дрожа от гнева). Вы ничего не знаете, и у вас все варвары! Собаки! Собаки! Гундсфоты!

Посадский. Это Еремка-немец. Портняжка, пьяница. Ты, Еремка, народу не груби. Народ тебя побьет.

Габриель. Врешь, врешь, собака. Я не есть Еремей, я есть Габриель.

Второй мужик. Православные христиане, вот кого бить надобно, а вы меж собой.

Народ подступает к Габриелю. Тот отбивается.

Габриель(кричит). Я вам сделаю, как мой Бог жив, так я вам отомщу. Мужики, свиньи, собаки! Добро, собаки, я вам заплачу!

Габриеля бьют. Подходит Долгорукий.

Долгорукий. Оставьте его.

Первый мужик. Так ведь он, барин, немчин этот, иноземец, нас, русских, всех обозвал смердовичами. Его в острог надобно.

Долгорукий. Я его сам спрошу. Вот, возьми на водку.

Долгорукий дает деньги первому мужику. Народ расходится по своим местам. Габриель садится за стол Долгорукого и Плеера.

Посадский. Я в комедиальной хоромине, в анбаре комедиальном представление видел про дурацких персон. Про Петрушку, про жену Петрушки Маланью Пелагеевну, про цыгана, про доктора, про квартального, про немца и про собаку. (Смеется.)

Посадница. Да еще про арапку и татарина. (Смеется.) Изобрази, Терентии, повесели народ.

Третий мужик. Изобрази. Уважь народ.

Посадский(меняя голос то под немца, то под Петрушку). Немец! Дойч, черт бы тебя побрал! Как ты сюда попал? Вас? Я, я, я, я… Ты да я, да нас с тобой двое. (Народ смеется.) Да ты говори не по-вороньи, а по-ярославски… Вас? Квас… Пошел вон от нас, мы не хотим знать вас. (Народ смеется). Немец ударяет Петрушку палкой. Петрушка немца убивает. (Народ смеется.)

Плеер(Габриелю). Вы немец?

Габриель(утирая слезы и кровь с лица). Родом я швед. Я из здешних мест, из шведского города Ниешанц. Когда пришли сюда казаки, татары, калмыки, башкиры, кучи пепла остались от красивого города. Жители, которых не зарезали, бежали в Выборг. Моя жена и дети тоже бежали. Кто сам не бежал, тех прогнали. Меня взяли в плен и послали строить Петербург на месте Ниешанца. Не русские мужики, а мы, шведские пленные, строили Петербург. Русские мужики землю копали, а мы прокладывали улицы, мостили их камнем, строили набережные, сажали деревья.

Плеер. Оттого Петербург не похож на иные русские города. Петербург напоминает Стокгольм.