Избранные произведения в двух томах. Том 2

Следом полетели ярко-красные, бледно-желтые, фиолетовые и серые грибы — тонконогие, решетчатые и, по мнению Светланы, очень съедобные.

— А это хорош, — смилостивился наконец Глеб, отыскав маленький гриб с приклеенной к нему иголкой. И положил его обратно в корзину. — Это — белый!

У самого Глеба ведро уже было почти полно. Но он не хвастался своей добычей. Потому что грибы — это вообще не занятие для мужчины. Это не охота и не рыбная ловля. Так, забава.

— Белый гриб? — воспрянула духом Светлана. — Моя мама очень любит суп из белых грибов.

— А ты?

— Я равнодушна. Но мама любит… Вот и чудесно: насушу мешок грибов и повезу маме.

Она решительно зашагала по лесу, больше не оглядываясь на Глеба.

Здесь, в лесу, порядок времени иной. Часы идут медленнее. Потому что каждая минута наполнена вниманием, обогащена впечатлениями. Но все-таки часы идут.

И на смену утренней, дождевой и росной свежести пришла духота, жара. Солнечные лучи уже отвесно пронизывали кроны деревьев. Земля испещрена золотистой рябью. И на сосновых стволах опять сделались прозрачными, потекли длинные слезы живицы…

Идти и дышать было уже не так легко и не так свободно. Вымокшие в росе туфли теперь ссохлись, покоробились и давили ноги. Накалилась и жгла тело прорезиненная ткань плаща. Резала плечо тяжелая сумка с хлебом, сыром и всякой иной снедью, захваченной из дому.

Светлана сняла плащ, плотно завернула в него сумку (чтобы не наползли букашки) и сложила все это у подножья высокого кедра. Приметила место: рядом с кедром, сильно наклонившись набок, почти падая, росла береза, и ее ствол резкой белой линией перечеркнул темную чащу.

Теперь идти было веселей, дышать легче. А веселому человеку всегда улыбается счастье.

И Светлане улыбнулось счастье.

На шелковистой полянке, огороженной четко по кругу колоннадой берез, она едва не наступила на замшевую шляпку гриба, спрятавшегося в траве. А когда Светлана наклонилась сорвать, она увидела рядом еще одну шляпку, и еще одну. Отсюда же — руку протянуть — маячили еще три аккуратные шляпки. За ними обнаружилось целое семейство грибов. А потом — сплошная россыпь. И все как на подбор: коренастые, плотные, молодцеватые… Это была не лужайка, а золотое дно!

Светлана уже не нагибалась и не вставала, а ползала на коленях, переставляя корзину, которая делалась все тяжелей и тяжелей.

Когда выяснилось, что лесная полянка обобрана начисто, Светлана отправилась дальше — искать другую полянку. И вскоре нашла неподалеку. Там тоже оказалась пропасть грибов. Отличных белых грибов. Там тоже трава была так шелковиста и густа, что не хотелось подниматься с колен, а наоборот — тянуло опрокинуться навзничь, раскинуть руки и, позабыв обо всем на свете, жмуриться на солнце.

Но уже корзина была полна. И охотничий азарт иссяк. К тому же Светлана вдруг почувствовала, что очень голодна: ведь не успела даже позавтракать.

Она не торопясь пошла обратно. Прямиком — туда, где оставила плащ и сумку у подножия старого кедра. По дороге ей то и дело попадались теперь грибы, будто выскакивали прямо из земли, лезли в руки — но Светлана уже не обращала на них внимания и равнодушно проходила мимо. Хватит.

Она шла очень долго. Вероятно, не меньше получаса шла она по лесу, а накренившаяся береза, по которой она приметила место, почему-то не появлялась. Наконец она увидела эту березу — белый косой росчерк на темном фоне. Но, подойдя, Светлана обнаружила, что береза эта совсем не та — другая береза, тоже падающая. Рядом с ней не было кедра, не было ее вещей.

Значит, она шла не в ту сторону. Заблудилась… Какая досада.

Нет, Светлану не особенно напугало то, что она заблудилась. Не так уж глухи леса окрест Унь-Яги. С минуты на минуту она обязательно выйдет к какой-нибудь буровой и там сразу сориентируется. Но так можно слишком далеко забраться в лес и потом придется идти домой до самого вечера.

Кроме того, не очень это умно — потерять в лесу новый плащ и сумку. А в сумке — хлеб, сыр, бутылка с кофе. Как хочется есть!

— Гле-еб! — закричала погромче Светлана.

«Хле-еб…» — передразнило эхо.

Эхо прокатилось по лесу — дальше, дальше и рассыпалось, затерялось.

«Известная история… — усмехнулась Светлана. — Заблудившийся человек и безжалостное эхо. Вот уж будет для Глеба повод поиздеваться…»

— Гле-еб! — снова крикнула она, сложив ладони рупором. — Э-э-э!

Никто не отвечал. Но ведь не могла же она уйти так далеко, что ее даже не слышно! И со стороны Глеба это просто свинство — забыть о ней… Все-таки пошли за грибами вместе, вместе нужно и возвращаться домой.

— Гле-еб!..

Что ж, делать нечего. Светлана пошла по лесу. Прямо — куда глаза глядят. Теперь уж ей сделалось по-настоящему досадно и грустно. Заблудилась. Потеряла вещи: ну, вещи — бог с ними. Потеряла Глеба. И оказалась в лесу одна. Вот так ей и придется брести по лесу, может быть дотемна. И так вот по-дурацки складывается вся ее жизнь: всегда оставаться одной.

Ветер-верховик пронесся плотной волной по-над лесом, качнув деревья. Светлана вдруг решила, что нужно крикнуть по ветру — тогда ее голос долетит дальше.