Избранные произведения в двух томах.Том 2.Стихотворения (1942–1969)

В сочиненьях на тему
                                     «Любимый поэт»
Был у каждого в школе
                                        единый ответ:
Маяковский, конечно,
Маяковский навечно,
Обожаемый всеми активно,
Персонально и коллективно,
Добровольно и директивно…
Прочитав те творенья,
                                       вы подумать могли,
Что стандартны у всех
                                       в этой школе мозги,
Что шаблонны у всех
                                     в этой школе сердца
И у всех —
                    лишь одно выраженье лица.
А Надежда Петровна
Выводила пятерки любовно…
Но случилось,
                        что как-то один выпускник
Правду-матку
                        сплеча рубанул напрямик:
«Маяковский велик,
Маяковский могуч,
Верю на слово,
Но… полюбить не могу».
И возмездье на буйную голову пало
В виде жирной,
                           увенчанной кляксою «пары».
Тот парнишка
                        любить не хотел по указке,
И, свое повторяя всегда без опаски,
Сам кропал он
                         задиристые стихи.
Были в них и огрехи,
                                    и просто грехи,
Но стихи эти,
                       словно хозяин их, тоже
Никогда ни на что
                                не казались похожи.
Ни идей, ни эмоций
                                  не беря напрокат
И, бездумно
                     не кланяясь авторитетам,
Так и вырос он,
                           армии Правды солдат,
И его я считаю
                          любимым поэтом!
Хоть и влепят мне «пару»
                                            за то безусловно
Все, что есть на планете,
                                          Надежды Петровны…

1962

ТЕТЯ ЛУША

Она сидит перед домом
Величественно, как Будда,
Ощупывает прохожих
Цепкий, колючий взгляд.
И каждый под этим взглядом
Ежится так, как будто
В чем-то плохом замешан,
Чем-нибудь виноват.

Ей до всего есть дело:

«Ишь юбку торчком надела!
А хахаль напялил дудочки —
Совесть-то потерял!
А энта, что губки бантиком,
Путается с женатиком!
А энта!..»
Лифтерша наша
Судит, как трибунал.

А дом наш стоит в районе,

Который в деревьях тонет,
В совсем молодом районе,
Где солнце, где воздух чист.
Дают мне совет старухи:
«Не делай слона из мухи,
Подумаешь, тетя Луша!
Лифтерша ведь — не министр!»

…Сгущаются луга запахи

В июле на Юго-Западе.
Такое раздолье пчелам
У нас во дворе веселом.
В зеленом моем районе
Шумит сенокос в июле…
Торжественно, как на троне,
Мещанство сидит на стуле.

А мне говорят: «Послушай,

Война проверяла души,
В войну наша тетя Луша
Не баба была — герой,
По крыше походкой валкой
Гонялась за зажигалкой,
В обнимку с противогазом
Дремала ночной порой».

За это ей честь и слава!

Но мы не давали права
Заслуженной тете Луше
Лезть в души,
Плевать нам в души!

Тревога!

У нас в районе
Мещанство
Сидит на троне,
Сидит перед новым домом,
Не где-нибудь —
На виду.
И людям воротит души,
Людей отвращенье душит.
«Спасибочки, тетя Луша,
Я лучше пешком пойду!»

1962

«В семнадцать совсем уже были мы взрослые…»