Избранные произведения в двух томах (том первый)

Здесь сурово. Невольно сравниваю горы с Кавказом. Похожего мало. Но если Луганское озеро и удивительной красоты городок, стеснившийся в чаще гор, отдаленно напоминают озеро Рица, то здешнее ущелье — теснины Баксана.

Колесико бежит вверх по канату, кабина покачивается, иногда запинается. Долина уходит вниз, набегает туман. Пересадка. В новой кабине мы должны перепрыгнуть на противоположную стену.

Звонки. Приближается верхняя станция. Нас встречает женщина, пожилая, с пронзительным взглядом, с каким-то, я бы сказал, знойным цветом лица: Хильди Гуртнер или Хильди Висс. Она — в русском платке, в куртке в брюках, с натруженными руками. Ведет нас… не знаю, как лучше сказать: по улицам городка? местечка? поселка? Две церкви, триста пятьдесят жителей. Глубокий снег. Зима. Все окутано легким туманом. Фрау Висс дорогой рассказывает: сдает летом комнаты — наезжают туристы А сейчас закончила ремонт крыши — пришлось заменить всю дранку, старая совершенно сгнила. На это ушли двадцатилетние сбережения. Зато старой дранкой можно будет топить и сэкономить на топливе.

В доме холодно. Но радушие, искренность, доброта этой женщины удивительны. Она говорит о муже. Еще отец его отказался от частицы «фон» — Висс. Отто последовал его примеру. Потом вступил в партию. Ленина встречал в Цюрихе, будучи совсем молодым. С первой женой развелся давно. В 1929 году уехал в Москву. Он — юрист, читал в Московском университете курс права. Полюбил чудесную женщину — Валентину. В 1937 году вернулся в Швейцарию, в Мюррен. Был убит разлукой с Москвой. Потерял волю к жизни. Она, Хильди Гуртнер, его утешала. Время прошло — поженились. Он занимался литературой — переводил на немецкий язык русских классиков и советских писателей. В 1960 году ездили оба в Москву. Он мечтая вернуться на Красную площадь. И, увидев ее, зарыдал. Она показывает мне его записную книжку, где отмечено все, что они тогда видели. Последняя запись:

Я другой такой страны не знаю,
Где так вольно дышит человек…

Вскоре он умер.

Хильди Висс любит музыку, играет на пианино. Так, для себя. И поет. Чаще всего — песни Брамса. Сейчас она выбирает для нас пластинку — Второй концерт Брамса в исполнении Рихтера.

За окном падает снег — медленный, крупный. Смеркается. Звучит полное глубокого покоя и мысли брамсовское и рихтеровское анданте. На столе — фрукты и русские пирожки, которые мы захватили с собой. Напротив нас — женщина большой скромности и прекрасной души.

К ней приезжала из Москвы Валентина.

— Мы пригласили Маргарет Висс из Асконы. Мы любим друг друга. Мы — самые близкие люди. И нам необходимо встречаться втроем. Мы так хорошо вспоминаем его. Но теперь, когда на крышу ушли последние сбережения…

Поздно. Надо спускаться. Она смотрит на нас с тоской прекрасными, добрыми и пронзительными глазами:

— Вас трое. Вы будете разговаривать. А что буду делать я со своими впечатлениями, когда останусь одна? Что же я буду делать?…

Я говорю ей:

— Мы не нашли у вас писем Ленина. Но мы счастливы, что повидали и успели полюбить вас. Она возражает:

— Писем Ленина вы не нашли — это правда. Но ведь да этой высоте как друзей свел нас Ленин!

И она старается обхватить нас, всех троих сразу, и прижать к своему сердцу.

Вернемся к «Друзьям народа».

Библиотека Южакова в Швейцарии пока не разыскана. Этого имени не помнят ни в Женеве, ни в Берне, ни в Лозанне, ни в Цюрихе, ни в других городах даже те, кто более полувека занят книжной торговлей и знает в стране каждого крупного библиофила. Может быть (как знать!), у Южакова была дочь, библиотека перешла к ней, а она замужем за швейцарцем, фамилия которого остается нам неизвестной. А возможно, Южаков давно переехал — во Францию, в Германию, в Соединенные Штаты и умер там? Сомнений у меня нет — следы библиотеки найдутся. Не могут кануть бесследно тысячи книг. И сегодня я обращаюсь ко всем, кто прочтет эти строки: если вам известно что-нибудь про Николая Сергеевича Южакова или про библиотеку его — сообщите это сведение в редакцию «Литературной газеты». Это к тем, кто живет за границей.