Избранные произведения в одном томе

− Я имел в виду, что дым и шум, постоянный поток выходящих и входящих рабочих могут беспокоить.

− Я согласна с вами, мистер Хейл! — заметила Фанни. — Этот постоянный запах дыма и машинного масла… А шум просто оглушает.

− Я слышала шум намного оглушительней, который называли музыкой. Машинное отделение находится в другом конце фабрики. Мы едва слышим шумы, разве что летом, когда все окна открыты. А что касается голосов рабочих, то они беспокоят меня не больше, чем жужжание роя пчел. Когда я думаю обо всем этом, я думаю о своем сыне, о том, что все это принадлежит ему, и что он управляет всем этим. Но сейчас ни один звук не доносится с фабрики. Неблагодарные рабочие забастовали, — возможно, вы слышали. Мой сын собирается предпринять кое-какие шаги, чтобы поставить их на место, — именно этим он сейчас и занят.

Всегда строгое лицо миссис Торнтон потемнело от злости. Не прояснилось оно и тогда, когда мистер Торнтон вошел в комнату. Она сразу заметила, что он обеспокоен и не может отрешиться от своих забот, хотя радостно и сердечно приветствовал своих гостей. Здороваясь с Маргарет, он пожал ей руку и тут же с удивлением осознал, что сегодня в первый раз их руки встретились. Сама же Маргарет не придала этому значения. Мистер Торнтон спросил о здоровье миссис Хейл и услышал от мистера Хейла, что опасность миновала. Взглянув на Маргарет, чтобы узнать, разделяет ли она мнение отца, он не заметил на ее лице ни тени сомнения. Увидев ее сегодня вечером, он был заново поражен ее величественной красотой. Он никогда раньше не видел ее в таком платье и теперь подумал, что такой элегантный наряд лучше всего соответствует ее горделивому спокойствию, что ей всегда следует так одеваться. Она разговаривала с Фанни, — он не слышал о чем, но видел, как Фанни постоянно поправляла платье, а ее взгляд бесцельно блуждал по сторонам. И он невольно сравнил глаза сестры с большими мягкими глазами гостьи, что неотрывно смотрели на собеседника, и сияние, исходящее от них, излучало покой. Изгиб алых губ, которые приоткрылись от того, что Маргарет с интересом вслушивалась в то, что говорил собеседник; голова, чуть наклоненная вперед — можно было провести плавную линию от пробора в блестящих, цвета воронового крыла волосах, к гладкому, цвета слоновой кости плечу. Округлые белые руки, тонкие ладони, спокойно лежащие на коленях одна поверх другой. Мистер Торнтон вздохнул, охватив все сразу одним быстрым всеобъемлющим взглядом. А затем повернулся к девушкам спиной и заставил себя сосредоточиться на разговоре с мистером Хейлом.

Гости все приходили и приходили. Фанни оставила Маргарет, чтобы помочь матери встречать гостей. Мистер Торнтон почувствовал, что никто из пришедших не заговаривает с Маргарет, и был обеспокоен таким явным пренебрежением. Но сам он не подошел к ней. Он даже не смотрел на нее. Тем не менее он знал, что она делает или не делает, и уделял этому больше внимания, чем людям, которые были у него перед глазами. Маргарет же изучала незнакомых людей и не задумывалась о своем одиночестве. Кто-то проводил ее к столу; она не запомнила имени своего соседа, да и он не очень интересовался ею. Джентльмены вели оживленный разговор. Леди молчали, мысленно составляя реестр недочетов в организации обеда и в нарядах подруг. Маргарет уловила суть общего разговора, заинтересовалась и слушала внимательно. Мистер Хорсфолл, незнакомец, чей приезд в город и положил начало разговору, задавал вопросы относительно торговли и промышленности города. Остальные джентльмены — все из Милтона — отвечали и давали пояснения. Вскоре завязался спор. Мистер Торнтон, который мало говорил до сих пор, высказал свое мнение, подкрепив его такими вескими доводами, что даже оппоненты согласились. Внимание Маргарет было приковано к хозяину. Его манеры были естественными и полными достоинства. Маргарет подумала, что никогда прежде не имела возможность увидеть его в таком выгодном свете. В доме Хейлов он всегда говорил с излишней пылкостью или с досадой и раздражением. Он не пытался понравиться, — он желал, чтобы его принимали таким, каков он есть, со всеми его недостатками. Но теперь, среди своих друзей, ему не нужно было защищаться, не нужно было завоевывать уважение — его положение было совершенно определенным. Здесь его уважали за сильный характер, за умение управлять и властвовать. И уверенность придала величественное спокойствие голосу и манерам мистера Торнтона.