Избранные произведения в одном томе

Хоукинс принес ему эрзац-кофе. Всех на борту корабля раздражала близость к этой затянутой вечной облачностью планете, маячившей перед сканерами правого борта. В жилом отсеке не прекращались мрачные шутки. Один этот жизнерадостный ублюдок Фаррелл, говорили между собой члены экипажа, не выказывает признаков нервозности, ведет корабль, да и все. Хорошо, думал Фаррелл, что они не ощущают холодного пота, которым пропитался бандажный пояс, или вкуса слюны у меня во рту. Затем корабль взорвался и Хоукинса швырнуло на него с оторванной на тазобедренном суставе ногой. Его кровь была повсюду. Каким-то образом капсула управления не разгерметизировалась и осталась в исправном состоянии ее крохотная охлаждающая система. Все смолкло. О, Боже, поскорее бы. Корабль стал медленно падать…божьей милостью не на Венеру, а на прародителя всех планет, Солнце. На лице Хоукинса появилась странная улыбка бескровных губ, перекошенных болью. Чем можно было помочь этому несчастному борову? Только многословными и бесполезными извинениями перед тем, как вышибить ему мозги из пистолета, для подобных случаев и предусмотренного. Болезненная ухмылка так и осталась на его лице, и отвернуться от нее в тесноте капсулы было некуда. Падение ускорялось и ускорялось, температура стала подниматься, охлаждающая система начала издавать свистящий шум, что наверняка означало ее скорый выход из строя. Какую самую высокую температуру может выдержать человек? — подумал Фаррелл и его вырвало на собственные колени и ухмылявшееся лицо Хоукинса. Датчик на переборке окрасился в красный цвет, полученная им доза гамма-излучения должно быть неимоверно высока. В соответствии с пунктом 214 правил он должен был доложить о необходимости госпитализации на ближайшей медицинской базе, оборудованной в соответствии с кодом… он сорвал датчик со стены и ударил его корпусом по приборной панели, поранив при этом руку. Кровь капала с нее на несчастного Хоукинса, который только улыбался. К четырнадцатому часу падения Фаррелл перестал видеть, пальцы потеряли чувствительность. Только слух еще служил ему в той убийственной жаре и смертельной тишине. Хлопья слюны запеклись на губах, испражнения покидали его тело, безостановочно заполняя пространство форменного скафандра. Дуло пистолета было у него во рту, палец лежал на спусковом крючке, нога уперлась во что-то мягкое, возможно часть ноги Хоукинса, когда он услыхал скрежет металла о металл и ощутил резкую остановку и крен капсулы. Его швырнуло вправо, он ударился головой о переборку и подумал, что умер. Кто-то схватил его и он ощутил горячий металл на коже в том месте, где к ней прикоснулся вакуумный скафандр. Все вокруг наполнилось воем.

Фаррелл открыл глаза внутри спасательного корабля, рядом лежал космонавт по имени Джерри Тречи, погибший от чрезмерного теплового облучения…

Фаррелл в самом деле открыл глаза и обнаружил, что потеет.

На шестой день Фаррелл катился под действием притяжения Солнца, используя луч торможения для управления и контроля скорости. Он пересек орбиту Венеры в плоскости эклиптики с инстинктивным облегчением космонавта, которому посчастливилось оказаться за миллионы километров от этой планеты, видимой как светлый полумесяц, яркость которого уступала лишь сиянию солнца.

Что же такое Венера? — задавал он себе вопрос. Было за рассказами о ней одно лишь суеверие? Населена ли она, в чем уверены многие люди и большинство космонавтов? Если да, то любая разумная форма жизни может существовать на ней только в домах или пещерах глубоко под землей; либо она должна была возникнуть на бедных кислородом равнинах, где бушуют углекислотные ветры, скорость которых достигает пятисот километров в час, а температура поверхности планеты нагрета до сотни градусов.

Возможно все пропавшие на ней люди и корабли просто попали в аварию. Однако до сих пор ходят разговоры об организации седьмой экспедиции.

Взрыв его собственного корабля оставил без ответа многие вопросы.

Но сейчас Фаррелла заботило только Солнце.

Он целиком сосредоточился на том, что давал носовой сканер. Несмотря на установку диафрагмы в положение почти полного отсутствия входного отверстия, раскаленный до бела диск Солнца занимал все поле зрения и все мысли Фаррелла. Самый верхний слой наружного покрытия корпуса уже испарился, температура второго приближалась к 60 °C.

Судя по навигационному счислению, местоположение цели его путешествия должно находиться где-то здесь. Сам Фаррелл мало что мог предпринять. Его сканеры должны уловить любое присутствие металла, поэтому пялить все время глаза на экран было не только бесполезно, но еще и утомительно.

Понимая, что приближаются решающие минуты, он снова лег в койку компенсации перегрузок и попытался расслабиться.

Через несколько минут его напугал резкий звонок аварийной сигнализации. Он бегом бросился к пульту и сел в кресло.