Избранные произведения в одном томе

С незапамятных времен людям разделили реальность на некий «каркас» (пространство и время) и своего рода «начинку» (вещество и поле). Лишь в последние десятилетия, и то с большим трудом, мы осмыслили, что «каркас» представляет собой некое единство (пространство-время), как-то связанное с единой начинкой (вещество-поле). Теперь настало время осмыслить эту загадочную связь, показать, что каркас и начинка тоже, возможно, являются лишь двумя формами единой реальности.

Конечный наш вывод, а к нему читатель уже в некоторой степени подготовлен, таков: все формы реальности мы укладываем сейчас в общую схему пространство-время и вещество-поле, но, может быть, нам скоро придется ее несколько видоизменить и написать пространство-время-вещество-поле.

Мы «всего лишь» заменили «и» на обычное тире. Но какой сложный путь придется пройти человеку в науке, прежде чем это тире получит все права гражданства, такие же, как тире в понятии пространство-время Эйнштейна и знак равенства в формуле Е=mс², связывающий вещество (массу) с полем (энергией).

Только тогда мы сможем сказать, что все сущее является лишь различными видоизменениями единой реальности.

И вот мы вновь возвращаемся к вопросу вопросов, который волновал человека в библейские времена и во времена античности, в столетия Средневековья и в наши дни. Мы не можем еще с достоверностью судит о том, каковы пространство и время Вселенной в целом. Мы только можем предполагать, что свойства пространства и времени где-то необозримо далеко от нас такие же, как и в околосолнечном пространстве, куда мы запускаем спутники и пилотируемые космические корабли. Проверить непосредственно, так это или нет, мы не можем и, кто знает, сумеем ли когда-нибудь вообще. Вот почему, когда мы подходим к проблеме конечности или бесконечности Вселенной, лучше заранее расстаться с надеждой на окончательный ответ. Древним было проще. Космология ветхозаветного Вавилона представляла собой миф, а мифы, как известно, не требуют доказательств. Действительно, бог Мардук разорвал чудовищную Тиамат на две части и сделал из верхней ее половины небо, а из нижней — землю. Просто и ясно.

Но шутки шутками, а к проблеме конечности или бесконечности Вселенной нельзя подойти, не усвоив специфических черт космологии, отличающих ее от всех других отраслей науки о природе. Прежде всего нужно понять, что космологи лишены такого могучего средства познания, как сравнение. А ведь именно сравнением постигаем мы различия и сходства вещей. Но Вселенная уникальна и включает в себя совокупность всего материального бытия. Вселенная неповторима. Она каждый раз иная, и мы не знаем, какие протекающие где-то процессы могут изменить или уже изменили ее лицо. Ведь сигнал об этом мы получим через миллиарды лет.

Вот на какие мысли наводит роман «Опрокинутый мир» — взволнованный мир неисчерпаемому многообразию природы. Присту удалось воплотить в полнокровные художественные образы космологические формулы и понятия. Силой своего таланта он заставляет читателя задуматься о непростых истинах нашего бытия, не принимать кажущееся за действительное. Он отвергает концепции «блестящей изоляции», эксплуатации природных и человеческих ресурсов соседних стран. Прист предлагает честно и открыто взглянуть на нашу сложную и противоречивую действительность И в этом принципиальное отличие его произведения.

АРХИПЕЛАГ ГРЁЗ (цикл)

Лотерея (роман)

О мудрые, из пламени святого,

Как со златых мозаик на стене,
К душе моей придите и сурово
Науку пенья преподайте мне,
Мое убейте сердце: не готово
Отречься тела бренного, зане
В неведеньи оно бы не взалкало
Искомого бессмертного вокала.

Мне не дает неверный глазомер

Природе вторить с должною сноровкой;
Но способ есть — на эллинский манер
Птах создавать литьем и тонкой ковкой
Во злате и финифти, например,
Что с древа рукотворного так ловко
Умеют сладко василевсам петь
О том, что было, есть и будет впредь.

У. Б. Йейтс, «Плавание в Византии»

Глава 1

Нижеследующее я знаю точно.

Мое имя Питер Синклер. Я англичанин, мне двадцать девять лет, во всяком случае — было двадцать девять, здесь уже вкрадывается некая неопределенность. Возраст подвержен изменениям, сейчас мне уже не двадцать девять лет.