Избранные произведения в одном томе

— Так нужен же международный обмен. ЦК финансирует их исследования. Не шибко, правда, многого они добились. Эти сверхспособные ни на чем не могут долго сосредоточиться. — Фыркнув, он сгреб со стола какую-то накладную. — Деньги нужны. Вот погляди: импорт углекислоты. Эти чертовы деревья ее просто жрут. — Он вздохнул. — Хотя — без них не обойтись. Их масса улучшает орбитальную динамику. Эти окололунные орбиты — чистый кошмар.

— Я рад, что дела в надежных руках.

— Да уж надеюсь, — тоскливо улыбнулся Понпьянскул. — Никогда ничего не выходит как запланировано. Хотя — оно и хорошо, иначе механисты давно бы тут все захапали. — Кот вскочил к нему на колени, и Понпьянскул почесал ему за ушами. Животное издало рокочущий звук, до странного умиротворяющий. — Это мой кот, Сатурн. Сатурн, поздоровайся с Линдсеем.

Кот не обратил на гостя ни малейшего внимания.

— Вот не думал, что ты любишь животных.

— Вначале я его терпеть не мог. Шерсть с него лезет, суется всюду, грязный как свинья… Да, кстати, а свинью-то ты видел когда? Я тут импортировал нескольких. Невероятные создания. Туристы в полном отпаде.

— Обязательно взгляну перед отъездом.

— Животные, животные, животные — это сейчас прямо в воздухе носится. То есть не буквально, хотя как-то, было дело, свиньи у нас удрали и влезли в зону невесомости… Нет, я имею в виду эту биомораль из Царицына Кластера. Очередной катаклистский бзик.

— Думаешь?

— Н-ну, — задумчиво протянул хранитель, — может, и нет. Стоит начать возню с экологией, так потом поди остановись вовремя. Вот послал полоску кожи с этого кота на Совет Колец. Нужно выклонировать целую генолинию. Из-за мышей. А то эта зараза нас всех тут сожрет.

— На планете было бы лучше, — заметил Линдсей. — Места больше.

— Не хочу связываться с гравитационными колодцами, — отмахнулся Понпьянскул. — И для чего больше места — чтобы глупостей больше наделать? Ты, Мавридес, только не говори, что на это купился.

— Миру нужна мечта, — сказал Линдсей.

— Ты мне еще расскажи про уровни сложности.

— Не буду, — улыбнулся Линдсей.

— Ну и слава богу. Когда ты явился — немытый и босой — я уж предположил худшее.

— Говорят, у меня со свиньями много общего.

Понпьянскул удивленно вытаращил глаза и расхохотался:

— Ну, рад видеть, что ты не держишься за свою гордость. Гордость — это вредно. Фанатики никогда не смеются. Надеюсь, ты не утратишь способности смеяться, когда начнешь обуздывать миры.

— А не я, так кто-нибудь другой посмеется.

— Во всяком случае, юмор тебе пригодится. Потому что такие вещи никогда не проходят как задумано. Действительность — громадная стая мышей, грызущая фундамент твоей мечты… Знаешь, что я хотел здесь построить? Заповедник человечества и человеческого образа жизни, вот что. А кончилось все громадным цирком для туристов да этими наркоманами-катаклистами.

— Попробовать все равно стоило.

— Давай-давай, разбивай сердце старика… Ну что тебе стоило соврать мне что-нибудь в утешение?

— Извини. Я утратил навыки.

— Тогда поспеши приобрести новые. Там, снаружи, — громадная злобная Схизматрица. Разрядка, не разрядка, а… Дурачье это с Царицына Кластера… Продались пришельцам. Куда только мир катится? Говорят, какой-то идиот хочет продать Юпитер.

— Как, извини?

— Как-как — продать каким-то разумным пузырям. Дикость, правда? Некоторые на что угодно пойдут, лишь бы к пришельцам подмазаться… Ох, извини, не хотел тебя обидеть. — Он взглянул на Линдсея и убедился, что тот нисколько не оскорблен. — И ничего это не даст. Не будет толку от наших посольств к пришельцам. К счастью, у них, похоже, много больше здравого смысла, чем у нас. Исключая, пожалуй, Инвесторов. Тоже мне, Инвесторы. Шайка межзвездных паразитов, в любую дырку сующих нос… Если пришельцы заявятся сюда целой гопой, я, клянусь, помещу всю Республику в жесточайший карантин, какой и Совету Колец никогда не снился. И подожду, пока все они там деградируют окончательно. Ну я-то к тому времени увяну, но наши, местные, смогут выйти и подобрать обломки. Вот тогда-то они наконец поймут, каков был смысл в моих презервационистских забавах.

— Ясно. Подстраховываешь ставки человечества. Ты всегда играл умно, Невилл.

Старый шейпер был польщен. Он оглушительно чихнул; испуганный кот, сорвавшись с его колен, прыгнул на стол, раздирая когтями бумаги.

— Извини, — сказал Понпьянскул. — Бактерии, шерсть кошачья… Никак не могу привыкнуть.

— Хочу попросить тебя об одном одолжении. Я уезжаю на Царицын Кластер и хотел бы взять с собой одного из местных.

— Из тех, что «на вымирание во внешний мир»? На Дембовской ты их всегда прилично устраивал. Забирай, конечно.

— Нет, молодого.

— Тогда невозможно. Опасный прецедент. Подожди-ка… Это что, Абеляра Гомеса?

— Именно его.

— Ясненько. Тревожит меня этот малец. Ты знаешь, что в нем кровь Константина? Я слежу за местной генетикой. А в этой линии что ни дите, то гений.

— Значит, это я делаю тебе одолжение.

— Похоже на то. Жаль, что ты уезжаешь, Абеляр, но при нынешней твоей идеологии ты дурно повлиял бы на общественность. Ты ведь здесь, как ни говори, культурно-исторический герой.