Избранные произведения в одном томе

— Скоро начнется настоящая работа. Вот только не слишком мне нравится этот Совет управляющих. Уж больно они негибки, работают без души. У некоторых полно амбиций. Смотреть за ними нужно.

— Конечно.

— Может, ты этим и займешься? Пост координатора для тебя открыт. Ты справишься.

— Я предпочитаю держаться в тени, Уэллспринг. Роль вашего масштаба выдвинет меня слишком близко к рампе.

— Философия доставила мне достаточно проблем, — помолчав, ответил Уэллспринг. — Не гожусь я, пожалуй, для мифа. Мне нужен ты и эта самая твоя тень.

Линдсей посмотрел в сторону, на двух строительных роботов, тянувших шов навстречу друг другу, чтобы соединиться в раскаленном добела поцелуе электродов.

— Моя жена мертва, — сказал он.

— Александрина? Как жаль. Я потрясен…

Линдсей вздрогнул.

— Да нет же. Нора. Нора Мавридес. Нора Эверетт…

— О! — сказал Уэллспринг. — Когда ты узнал?

— Я обещал ей, что обеспечу нам подходящее место. Помнишь, я говорил о возможном расколе Совета Колец?

— Да.

— Все готовилось тихо, насколько это было возможно, — и все же недостаточно тихо. Константин как-то разнюхал и предотвратил раскол. Ее обвинили в измене. Следствие впутало бы и всех прочих членов ее клана. И она предпочла самоубийство.

— Мужественно…

— Ей больше ничего не оставалось.

— Да, пожалуй.

— Она ведь любила меня, Уэллспринг. Хотела ко мне приехать. И совсем уже собралась, но Константин убил ее.

— Я понимаю твое горе, — сказал Уэллспринг. — Но жизнь — штука длинная. Не стоит забывать о высших конечных целях.

— Ты же знаешь, — угрюмо ответил Линдсей, — я не придерживаюсь этой посткатаклистской линии.

— Постгуманистской, — поправил Уэллспринг. — Ты ведь за жизнь, не правда ли? Если нет, то позволишь боли себя подчинить, восстанешь против Константина и умрешь, как Нора. Прими ее смерть и оставайся с нами. Будущее принадлежит постгуманизму, а не национальным государствам и группировкам. Оно принадлежит жизни, а жизнь развивается образованием подвидов.

— Я уже слышал эти басни, Уэллспринг. Смирившись с утратой в нас человеческого, мы придем к куда худшим различиям, ссорам и войнам.

— Нет, если новые виды смогут достичь согласия, как познающие системы четвертого пригожинского уровня сложности.

Линдсей молчал, спорить с этим человеком было бесполезно.

— Ну что ж, — сказал он наконец. — Остается пожелать тебе удачи. Постарайся защитить пострадавших. Может, что-нибудь из всего этого и выйдет.

— Подумай, Линдсей, перед нами целая вселенная неиспользованных возможностей. Ни законов, ни ограничений…

— Пока он жив — нет. Прости.

— Придется тебе это делать самому.

Торговый корабль Инвесторов

14.02.86

— Это не предпочитаемый нами вид сделок, — сказал Инвестор.

— Мы не встречались раньше, лейтенант? — спросил Линдсей.

— Нет. Но я был знаком с вашим учеником. Доктор-капитан Саймон Африэль. Весьма образованный джентльмен.

— Я хорошо помню Саймона.

— Он умер в посольстве. — Инвестор смотрел на Линдсея. Темные глаза его враждебно поблескивали в белых ободках его мигательных перепонок. — Жаль. Я всегда получал удовольствие от бесед с ним. Хотя — это его стремление всюду соваться… Вы называете это любопытством. Позыв к собиранию бесполезной информации. Существо с таким изъяном подвергается излишнему риску.

— Несомненно, — согласился Линдсей.

До этого он не слыхал о смерти Африэля. Известие доставило ему горькое удовольствие: нет еще одного фанатика, бессмысленно погиб еще один талантливый человек…

— Ненависть понять гораздо проще. Странно, что ты, Художник, стал ее жертвой. Это заставляет усомниться в моем суждении о вашем виде.

— Сожалею, что послужил источником недоразумения. Канцлер-генерал Константин сумеет объяснить все это гораздо лучше.

— Я поговорю с ним. Он со своими людьми только что прибыл на борт. Хотя он — не характерный образец для составления мнения о человеческой природе. Сканирование показывает, что он пошел на очень серьезные перестройки организма.

Теперь так делают многие, подумал Линдсей. Даже из самых молодых. Словно существование Неотенической Республики с ее принудительной человечностью освободило прочие группировки от необходимости притворяться.

— Вы находите это странным для космической расы?

— Нет. Вовсе нет. Поэтому-то их и осталось так мало.

— Девятнадцать, — уточнил Линдсей.

— Да, число исчезнувших рас, входивших в нашу торговую сферу, на порядок больше. Хотя артефакты их сохранились. Как, например, тот, что мы предполагаем предоставить вам в аренду. — Инвестор обнажил бороздчатые шипообразные зубы — признак отвращения и неприязни. — Мы надеялись на долгосрочную торговлю с вашим видом, но не можем отвратить вас от порывов в вопросах метафизики. Вскоре нам придется наложить на вашу систему карантин, чтобы не быть вовлеченными в ваши трансмутации. В то же время нам придется пренебречь некоторыми из своих принципов, чтобы оправдать свои капиталовложения.