Избранные произведения. V том

— Послушайте, я должен идти, — раздался из телефонного аппарата голос Поли. — Не думаю, что осталось много времени.

— Что у вас происходит? — встревожился Нейл.

— Я закончил мессу за несколько минут до твоего звонка. Но не все собравшиеся здесь католики, поэтому им нужно другое утешение.

На экране толпа сшибла с ног оператора, и теперь камера снимала серебристые лужи и множество бегущих ног.

Костяшки пальцев Нейла, сжимающих трубку, побелели.

— Поли, что ты имел в виду, говоря, что здание суда легче защищать? Защищать от кого?

Помехи исказили ответ, пришедший с Гавайских островов.

— Поли? Мы тебя не расслышали. Помехи на линии. От кого вы собираетесь защищаться?

Из динамика вновь раздался голос Пола, но очень далекий, словно говорил он со дна глубокого колодца.

— Здесь живут простые люди, Нейл. Воображение у них богатое, или они видят то, что хотят увидеть, чего в действительности и нет. Лично я не видел ни одного.

— Кого ты не видел?

Вновь помехи.

— Поли?

Среди исковерканных помехами слов одно вроде бы прозвучало как «дьяволы».

— Поли, если связь оборвется, мы сразу же перезвоним тебе. А если не дозвонимся, постарайся перезвонить нам. Ты слышишь меня, Поли?

На экране телевизора, в далеком городе (в левом верхнем углу появилась заставка: «Берлин, Германия») множество ног беззвучно бежало по мостовой, от которой поднимался пар, мимо выбитой из рук оператора видеокамеры.

Внезапно с далекого Мауи донесся голос Пола Слоуна, чистый и ясный, словно его обладатель находился в примыкающей к маленькой гостиной кухне: «…глава двенадцать, стих двенадцать. Ты помнишь его, Нейл?»

— Извини, Поли, не расслышал, какая книга, — отозвался Нейл. — Повтори еще раз.

В Берлине (мокрый объектив давал мутное изображение) мириады светящихся капель падали в лужи и разлетались мелкими брызгами.

Предчувствие чего-то ужасного не позволяло Молли оторвать глаз от экрана телевизора.

Улица опустела, толпа убежала, но она полагала, что сопровождающий картинку комментарий содержит в себе что-то важное. Иначе телекомпания оборвала бы трансляцию из Берлина, как только видеокамера упала на землю и оператор более не смог ее поднять.

Пульт дистанционного управления она по-прежнему держала в руке, но не нажимала кнопку «MUTE» из опасения пропустить слова Пола.

Его голос вновь пропал, но, когда Нейл уже собирался положить трубку, вернулся на короткие мгновения: «…в сильной ярости, зная, что не много ему остается времени»[11].

Связь окончательно оборвалась, маленькую гостиную заполнил треск акустических помех.

— Поли? Поли, ты меня слышишь? — Нейл нажимал и нажимал на рычаг, пытаясь добиться непрерывного гудка.

На экране молчащего телевизора, перед объективом видеокамеры, на мостовую швырнули человеческую голову, возможно, несчастного оператора, с лицом, разрубленным от подбородка до лба. Один мертвый, выпученный от ужаса глаз таращился из Берлина на Калифорнию.

Глава 8

До этого момента Молли не испытывала потребности брать с собой в туалет заряженный пистолет.

Она положила его на желтые керамические плитки у раковины, стволом к зеркалу. Наличие оружия не успокаивало ее, наоборот, вызывало внутреннюю дрожь.

В критический момент, когда рассуждать времени нет, а ты чувствуешь, что право-то на твоей стороне, Молли без малейшего колебания могла нажать на спусковой крючок. В прошлом однажды она это уже сделала.

Тем не менее ее мутило от мысли о том, что ей придется кого-то убить. Она полагала себя создателем, не убийцей.

Сидя на фаянсовой prie-dieu[12] с рукояткой для спуска воды, она молила Бога, чтобы, защищаясь, ей не пришлось убивать других людей. Она хотела, чтобы ее враги отличались от нее кардинально и их убийство не вызывало бы ни тени сомнения, ни чувства вины.

В полной мере понимая иронию и абсурдность как позы, так и молитвы, она тем не менее обращалась к Богу со всей искренностью, вкладывая в каждое слово всю душу. Черный юмор ситуации не вызывал у нее смеха.

Она решила не подниматься наверх, в большую ванную, а воспользоваться маленькой, лишь с унитазом и раковиной, которая находилась рядом с кухней. Из-за двери, перекрывая монотонную дробь дождя по крыше, доносилось постукивание и шебуршание. Нейл набивал две сумки-холодильника провизией, чтобы потом поставить их в багажное отделение внедорожника.

Каждая из двух его профессий требовала умения заглядывать далеко вперед. Нынче он работал краснодеревщиком и знал, как точно сделать выверенные чертежи и снять правильные размеры, прежде чем браться за пилу.

Он опасался, что они проголодаются раньше, чем смогут вернуться домой. Хуже того, развитие событий могло привести к тому, что возвращение домой стало бы невозможным.

Скорее монахиня, чем искательница приключений, Диоген, а не Колумб, Молли сожалела об отъезде. Она бы предпочла забаррикадировать окна и двери и ждать, когда постучится беда. В надежде, что этого не произойдет.