Избранные произведения. V том

Амалию отличали не только ум и сильный характер, но и здравомыслие, поэтому, не теряя времени на разговоры о том, что мы минуту назад пережили, она сказала:

— Твоя нога, рана, покажи ее мне.

Кровь струилась между пальцами, капала на пол, на брюках расширялось темное пятно, но, убрав руку, я обнаружил, что материя не порвана. В изумлении поднял руку и увидел: крови, которая только что заливала ее, больше нет. Пятно с брючины исчезло, на полу не осталось ни капли. Лезвие ножа блестело, чистое, словно только что вымытое.

Я поднялся, целый и невредимый, каким и вошел в этот дом. Амалия тоже встала, наши взгляды встретились, ни один из нас не мог произнести ни слова. Она обняла меня, я — ее, а через какое-то время мы поднялись на кухню.

Вместе прошли по тихому дому, выключая свет там, где я ранее его оставил. Прежде чем покинули дом, я показал Амалии альбом с газетными статьями о похищении Мелинды Ли Гармони, дневник и второй альбом, посвященный уже ей, с фотографиями, сделанными в те годы, когда она училась в средней школе.

Мы по-прежнему молчали. Не видели необходимости облечь наши впечатления в слова, потому что понимали случившееся сердцем.

Закрыли за собой входную дверь, спустились с крыльца. Когда пересекали двор Клокенуола, ночь окончательно вступила в свои права.

У калитки, ведущей в проулок, Амалия повернулась ко мне:

— Значит, Глен Миллер не успокоил твои нервы.

— Мне следовало поставить альбом Гая Ломбардо.

Глава 10

Больше мы никогда не заходили в этот дом. Не хотели говорить о том, что там произошло, отвечать на вопросы о случившемся.

Воспользовавшись пишущей машинкой в зале научных исследований публичной библиотеки, моя сестра написала письмо в полицию, сообщив некоторые подробности того, что они найдут в доме Клокенуола. Позаботилась о том, чтобы стереть все отпечатки пальцев как с бумаги, так и с конверта. Письмо бросила в почтовый ящик в двенадцати кварталах от нашего дома.

Возможно, они подумали, что письмо — чей-то дурацкий розыгрыш. Но не могли не проверить сигнал. История эта неделю оставалась сенсацией, достаточно долго, если учесть, что газеты заполняли материалы о Вьетнамской войне и расовых бунтах в больших американских городах.

Найдя альбом, посвященный Амалии, копы пришли, чтобы поговорить с ней, и она рассказала о тех двух случаях, когда мистер Клокенуол напугал ее, тринадцатилетнюю. Но не проронила ни слова о наших визитах в дом. Возможно, потому, что она никогда не лгала, да и правдивость ее слов не вызывала ни малейших сомнений, у них не возникло и мысли спросить, а не побывала ли она недавно в доме, где произошло убийство, и не она ли — автор анонимного письма. Я не верю в безразличие или некомпетентность копов, которые вели расследование. По моему разумению, причина в том, что благодаря доброму сердцу и чистоте души Амалии некая Сила, наблюдающая за нами, проследила за тем, чтобы избавить ее от чрезмерного внимания прессы.

Мы с ней больше никогда не говорили о тех событиях. Собственно, и говорить-то было не о чем, ибо мы все поняли и приняли. Потом не раз и не два случалось, когда сестра подходила ко мне и крепко обнимала, надолго прижимая к себе вроде бы без всякой на то причины. Но мы оба знали, чем это вызвано.

Как я и упоминал ранее, именно в то лето я познакомился с Ионой Керком, который стал моим другом на всю жизнь. Он любил Амалию, как родную сестру, и очень тепло написал о ней в своей книге, которая называется «Город». В последующие месяцы с нами случилось многое, гораздо больше, чем мы, при нашем богатом воображении, могли себе представить. Все это отличалось от только что рассказанного мной. Мы столкнулись с удивительным и чудесным, злобные призраки нам больше не встречались, но, как выяснилось, в нашем мире есть кое-что и похуже.

Долгие годы дом Клокенуола простоял пустым, потому что никто не хотел его покупать. Когда же его, наконец, продали, покупатель, с разрешения муниципалитета, срыл дом с лица земли, превратив участок в маленький сквер с фонтаном, в котором купаются птицы, и скамейками, где люди могут посидеть, наблюдая за птицами и отдыхая от напряженного городского ритма. На гранитном бортике фонтана табличка с надписью: «МЕЛИНДА ЛИ ГАРМОНИ», которая свидетельствует о том что, девочка не умерла на этой земле, а живет здесь вечно.

Сумерки зари

— Иногда ты ведешь себя, как полный говнюк, — в сердцах воскликнула моя жена в тот вечер, когда я лишил нашего сына Санта-Клауса.

Мы лежали в кровати, но она определенно не собиралась ни спать, ни заниматься любовью.

— Разве так можно поступать с маленьким мальчиком? — Голос резкий, сочащийся презрением.

— Ему семь лет…

— Он — маленький мальчик, — зло отрезала Элен, хотя мы редко ссорились друг с другом. Поэтому наша семейная жизнь текла мирно и счастливо.

Мы полежали в молчании. Портьеры с вечера не сдвинули, и через открытые двери на балкон второго этажа вливался пепельно-бледный лунный свет. Даже при таком освещении, несмотря на то, что Элен укрылась до подбородка, по ее напряженной позе я видел, что она чертовски сердита.