Избранные произведения в трех томах. Том 2

И еще вспомнил Илья Матвеевич — не гражданскую войну, а Великую Отечественную. Приехали они с бригадой ремонтников за несколько сотен километров от Лады на стоянку боевых кораблей. Надо было заделать огромную пробоину, которую немецкая торпеда разворотила в подводной части бортовой обшивки крейсера. Зима подходила к концу, вокруг кораблей лежал толстый лед, а на расстоянии выстрела дальнобойной пушки был враг.

Военные моряки еще с осени установили на пробоину деревянный кессон, но произвести ремонт своими силами не смогли. Илья Матвеевич и Александр Александрович спустились в кессон. Он стоял непрочно, его заливало ледяной водой. Пробоина была серьезная, броня, разорванная торпедой, висела лоскутьями. Работа предстояла большая.

Выйдя из кессона, оба задумались. Рабочих спускать в этот шаткий дощатый ящик опасно: хлынет вода — пропадут ребята, не выдержат. Делать новый — долго. А морское командование просит закончить ремонт как можно скорей.

— Я думаю так, — сказал тогда Илья Матвеевич. — Полезем–ка мы, Саня, с тобой вдвоем… Старые зубры. Если справимся с заданием, значит, выстояли боевую вахту. А кости если сложим, ну что же — война! Как смотришь?

— Обыкновенно смотрю. Пойдем, Илюша.

Несколько суток они провели подо льдом, в кессоне.

Сами были и разметчиками, и газорезчиками, и сварщиками. Противник обстреливал стоянку. В кессон при близких ударах снарядов врывалась вода, и тогда они работали почти по пояс в воде, пока ее не откачают. Однажды снаряд упал рядом с крейсером, кессон залило так, что моряки вытащили их без сознания, захлебнувшихся; поили спиртом, растирали сапожными щетками, суконками.

Когда обсушились, обогрелись, — снова пошли под лед. Стояли вахту дальше.

Вспомнив те времена, Илья Матвеевич мысленно выругался: «Поди ты к лешему со своими ссорами!» — и зашагал на стапель. Увидев его, Александр Александрович сделал какой–то зигзаг между разобранными кильблоками и исчез, скрылся. «Хорошо, — сказал обозленный Илья Матвеевич. — Упрямствуй. А еще о справедливости болтаешь. Где же твоя справедливость?» Он догадывался, как теперь пойдет дело. Александр Александрович закончит уборку стапеля, наведет там полный порядок и отправится к директору. Иван Степанович будет растроган стариковскими сетованиями, размякнет, — Александра Александровича переведут на ремонтные работы. Останется Илья Матвеевич один. Не в буквальном смысле слова один, — у него есть еще трое мастеров, двое из них инженеры, — но в смысле дружеской поддержки.

Разве только дома, в личной жизни, нужна человеку дружеская поддержка? На работе она необходима не меньше, а, пожалуй, еще больше. Не с каждым посоветуешься, не каждому выскажешь свои сомнения. Иной неправильно истолкует твое слово, не так поймет тебя, не разделит с тобой твои мысли.

С Александром Александровичем они делили всё — и удачи и неудачи, и успехи и промахи, и любые начинания. И вот старый леший вздумал бросить его, Илью Матвеевича, трудностей испугался, захотел податься туда, где полегче, попроще. Не ожидал, не ожидал Илья Матвеевич такой трусости от тебя, товарищ Басманов. Валяй, иди к директору; ремонтируй старые галоши. Илья Матвеевич лезть за тобой на печку и не подумает. Если понадобится, другого мастера найдет.

Но при мысли о другом мастере Илья Матвеевич затосковал. Придет чужой человек, незнакомый, непонятный… Да хоть и знакомый — кто может заменить Саню?

Снова поискал взглядом Александра Александровича. На стапеле его не было. Окончательно обозлился.

На другой день они, как всегда, встретились возле калитки Александра Александровича, но всю дорогу до завода шли молча — ни один не заговаривал, ожидая от другого первых слов примирения. Не дождались.

Разговор о печках, о возрасте, необходимости уступить дорогу молодым больше не возобновлялся. Александр Александрович поступил по–своему; через несколько дней он заявил, что Иван Степанович разрешил ему уйти работать в док.