Избранные произведения в трех томах. Том 2

В то время, когда Илья Матвеевич и Антон спорили так — полушутя, полусерьезно, — домой к Зине пришла курьерша из заводоуправления. Зину срочно вызывал директор. Зачем? — раздумывала она, переодеваясь перед зеркалом. Может быть, министр чем–нибудь недоволен. Может быть, хотят, чтобы она рассказала о своем бюро.

На улице она столкнулась с Алексеем.

— Куда вы, Зинаида Павловна? — спросил Алексей.

— К директору вызывают. Наверно, попадет за что–нибудь.

— Сегодня не попадет. Сегодня вроде праздника. Провожу вас. Постою там за дверью. В случае чего — заступлюсь.

Они шли и тоже говорили о пущенном потоке, потому что все и на заводе, и в поселке, и в городе говорили только о нем.

— Не знаю, как я это перенесу, — сказала Зина. — Весь завод начинает работать по–новому, только в нашем несчастном бюро ничто не изменилось.

— А у меня изменилось. Дают полуавтомат, буду секции сваривать.

— На стапеле?

— Конечно, на стапеле. Где же? Мне в цехе не усидеть. Привык к стапелям.

— Счастливый до чего человек!

К удивлению Зины, в кабинете директора не было ни министра, ни представителя ЦК. Один Иван Степанович.

— Садитесь, Зинаида Павловна, — заговорил он. — Буквально несколько слов.

— Мы так редко встречаемся, Иван Степанович, что нескольких слов мало. — Зина пыталась шутить, а сама все ждала: вдруг разнос, вдруг разнос?

— Вы на меня в обиде?

— В обиде.

— Надоела информация?

— Ужасно.

Иван Степанович встал, отомкнул сейф, — в руках его появилась черная шелковая лента.

— Возьмите, Зинаида Павловна, и наденьте свой бант, — сказал он, улыбаясь. — Тогда, только тогда, сообщу вам нечто очень для вас важное.

— Нельзя ли без бантиков? Я их давно не ношу.

— Никак нельзя. Просто невозможно.

Зина пожала плечами, вышла из кабинета и через несколько минут вернулась. Черный бант большой бабочкой сидел у основания ее волнистой косы, — совсем так, как сидел он, когда она впервые появилась на заводе.

— Ну вот, теперь я вам скажу. — Иван Степанович держал перед собой лист бумаги, исписанный карандашом. — Вы, отлично помню, сняли этот бантик и оставили тут в кресле. Вам казалось, что так вы расстались со своей институтской неопытностью. Нам казалась иначе. Нам казалось, что вы расстаетесь с ней, работая в бюро информации, изучая завод, производство, участвуя в заводской жизни, помогая своими институтскими знаниями нашим практикам. Настало время, и я, тот самый отвратительный директор–бюрократ, который помешал вам пойти на стапель, говорю: товарищ Иванова, согласны ли вы быть мастером на стапельном участке номер один, у Журбина?

— Иван Степанович! — Зина вскочила с кресла, прижала кулачки к груди. — Вы не шутите, Иван Степанович? Если это шутка, я умру!

— Умирать не надо. Так не шутят.

— Спасибо, Иван Степанович! Вы не знаете, какое вам спасибо!

— Не мне спасибо — Журбину.

— Илье Матвеевичу?

— Кому же? Он поймал меня сегодня на стапеле и при министре, при товарище из ЦК учинил скандал: почему, дескать, ему на участок не дают молодых инженеров. Вот есть Иванова, старательная, знающая, рвется на стапеля, а директор не пускает.

Иван Степанович умолчал о том, что Илья Матвеевич только опередил его, что он уже сам задумывался: не пора ли Зине доверить производственную работу, к которой она так стремится и право на которую вполне завоевала?

— Так вы согласны, не боитесь? — переспросил он. — Не растеряетесь? Журбин потребовал, чтобы вы завтра же были у него.

Боится ли Зина? Ничего она не боится, а растеряться Илья Матвеевич не даст, Илья Матвеевич поддержит. Милый Илья Матвеевич! Ничего не говорил, молчал, и вдруг вот какая неожиданность, какая радость!

— Завтра, завтра буду на стапеле, Иван Степанович! — Зина вспомнила вдруг о своем бюро. — А как же информация? — спросила она. — Один Евсей Константинович останется?

— Посмотрим. Вчера приехал специалист по таким делам. Евсей Константинович, может быть, уйдет в БРИЗ. О нем хлопочет парторг. Вы, кстати, помогите Скобелеву ознакомить нового товарища с заводом, ввести в курс деятельности бюро.

— В нерабочее время, Иван Степанович! Только в нерабочее: На стапель уйду утром!

Зина выскочила на улицу и чуть не бросилась обнимать Алексея.

— Говорил, — ответил Алексей, узнав, в чем дело, — говорил, что сегодня вроде праздника у всех. А вы не верили. Что это у вас за бантик такой? Шли на завод — не было.

— Мой бант. Иван Степанович в сейфе хранил с прошлого года.

Зина рассказала о первой встрече с директором. Алексей смеялся.

— Алексей Ильич, — попросила Зина, — сходимте на Якорную, хочу Илью Матвеевича поблагодарить. И о работе договориться надо.