Избранные рассказы

На взлётную площадку он вывалился вконец обессиленным. Ноги отказывали, запотевший колпак мешал ориентироваться, но дальше ошибиться было нельзя. Серебристое яйцо – заветная капсула – гудела прогреваемыми двигателями. Дотянуться, достать… и вот он – спасительный люк. Ещё открыт, ещё ждёт…

За спиной полыхнуло. Оранжевое зарево на секунду окрасило небосвод, а в следующее мгновение Герольда оторвало от земли и словно мощной рукой зашвырнуло в распахнутое отверстие.

Когда он разжмурился, ничего уже не было. В окно постукивал дождик, горела настольная лампа, и Николай с кружкой чая, с вареньем… Сидит на диванчике – просматривает черновики. Спокойный, добрый… родной. Господи, как хорошо, как здорово жить.

Думая так, Иннокентий поднялся и, поднатужившись, захлопнул проклятую книжку. Ему уже ничего не хотелось: во всём теле царило опустошение и усталость.

– Слушай, ты читал, ты дочитал? Скажи хоть, ради чего всё это было? – с недоверием обратился он к Николаю.

– О, с возвращением, – оживился тот, откладывая бумаги. – Совсем не понравилось?

Герольд скривился.

– Ну, брат, это же боевая фантастика – откуда в ней смысл. События ради событий. Для удовольствия, для развлечений. Сам же хотел… Или больше не хочется?

– Выпить хочу, – буркнул герой. – Напиши мне про выпивку. Можно даже в запой. Колотит меня – хоть обратно к бабуле с её корвалолом.

– За выпивкой – это к гусарам, – усмехнулся писатель. – Там даже закладка есть. Только знаешь… давай-ка ты сам. А то не понравится – опять я виноват. Скажешь потом – специально подсовываю. Я, между прочим, сразу предупреждал: романы – это романы. Это даже не повести.

Слова прозвучали спокойно с иронией, но Иннокентию всё равно чудился недобрый упрёк. Николай, не сводил с него глаз и смотрел пристально, словно испытующе. Словно ждал от героя какого-то перерождения. А может, и нет. А может, ещё чего. Будь прокляты эти авторы: не взгляд – сплошные подводные камни.

* * *

Сегодня мало кто знает, что же такое «жжёнка». Звучит, словно из детства, почти как зелёнка. Только горячая. А между тем «жжёнка» – это одна из разновидностей пунша, в состав которого входят алкоголь, фрукты и жженый сахар. Как правило, напиток готовится на основе рома, однако возможны и вариации с коньяком. Существенное отличие «жженки» от обычного пунша заключается в том, что сахар не засыпается в сосуд с алкоголем, а помещается над ним на решетке, поливается ромом, коньяком или спиртом и поджигается. Дальше он постепенно стекает в сосуд с алкогольной основой и нагревает напиток.

Эти сведения наш герой почерпнул уже в первые пять минут на новом месте. Как раз между первым и вторым стаканами упомянутого напитка. И всё-таки Герольд немного робел. Подспудно ему казалось излишне самонадеянным примазываться к бравым воякам. Гусар – это доблесть, гусар – это храбрость, это задор, это напор… В общем – альфа-самцы. На своём поле, со своими правилами, да и в гости – не приглашали. Но всё обошлось.

Его приняли как доброго друга. Усадили, налили, окружили вниманием. Как оно там – в восемнадцатом веке? Не куртка, а ментик; не фуражка, а кивер? Смешные такие. И, конечно, в трико… простите, в чикчирах. После чикчир он узнал про доломан, про кутас и про султан с репееком. Захмелевшие, развеселившиеся вояки настолько искренне радовались негаданному слушателю, что, казалось, стоит лишь попросить – продадут любую военную тайну.

– А главная красота – это пуговицы, – гнусавил молодой корнет, демонстрируя начищенные золочёные кругляшки. – Бывают плоские, таких шестьдесят штук на комплект. А бывают как шарики, как бубенцы – этих надобно только тридцать, но они вдвое дороже. По восемь копеек за штуку, ты представляешь? А потерял, оторвал, ну, бывает – покупай за свои?!

«Любопытно, что будет дальше?.. – философски размышлял Герольд, опрокидывая очередной стакан. – История возникновения сабли? Как почистить мушкет? Сто тысяч подробностей о лошадях? Да уж… И ничего не поделать – специфика повествования».

От романа к роману он начинал примиряться с бесконечными и, казалось, совершенно бессмысленными подробностям – зудят себе, да и ладно. В конце концов – это были всего лишь слова, пустые и ни к чему не обязывающие. Перетерпеть, переждать, перелистнуть… Но вот незадача, сейчас Герольд ощущал не привычное равнодушие, а действительно живой интерес.

Казалось, что может привлечь в простой пуговице – так, безделушка, штаны застегнуть. А с другой стороны – всё это детали целой эпохи. Эпохи героев, эпохи сражений, авантюризма, свобод, куража. Всего того, что так манит любого мальчишку: и юного, и постаревшего. Прикоснуться, почувствовать. Пусть кивер не по размеру, но всё равно не сдержаться – непременно примерить.

Тут он вспомнил о закладке, оставленной Николаем – значит, и он не смог пройти мимо. Случайное совпадение? Может быть, может быть…