Избранные романы: Трудный путь. Волшебный час. Просто, как смерть. Чудо в Андах.

Майкл плакал от боли, из обрезанного по первую фалангу указательного пальца текла кровь. Он вглядывался в слепящий свет.

— Все в порядке, Майк. Расслабься!

Теперь он различал ладонь, сжимавшую его руку, — волосатую, с тяжелыми часами ныряльщика на запястье. И различал на фоне слепящего света очертания головы, два глаза за прорезями в черном капюшоне. Потом Майкл увидел текущую из тюбика густую белую жидкость, и в следующий миг ему показалось, что к обрезанному пальцу приложили лед. Он снова заплакал — боль была почти непереносимой.

— Я знаю, что делаю, Майк. Тебе не о чем тревожиться. Я хотел бы, чтобы ты называл меня Вик. Это понятно? Вик.

— Вррррр, — прохрипел Майкл.

— Вот и хорошо, стало быть, мы с тобой перешли на ты. Мы же деловые партнеры, понимаешь? Значит, должны быть на ты.

Мужчина извлек откуда-то бинт, обмотал им обрубок пальца.

— Видишь ли, Майк, я это вот как понимаю. Я спас тебе жизнь, а оно чего-нибудь да стоит, верно? И судя по тому, что я прочитал в газетах, денег у тебя куры не клюют. А у меня денег нет, понимаешь? Такая вот между нами разница. Пить хочешь?

Майкл кивнул. Он старался думать логично, однако пульсирующая боль в пальце мешала ему.

— Если хочешь попить, мне придется снять у тебя со рта ленту. Я это сделаю, но при одном условии — ты не будешь кричать. Договорились, Майк?

Майкл кивнул.

Рука протянулась к его рту. В следующий миг Майклу показалось, что у него оторвали половину лица. Мужчина снова склонился к нему, держа пластиковую бутылку с минеральной водой, вылил часть ее в рот Майклу.

Бутылка уплыла куда-то вбок, а Майкла охватила еще большая тревога. Воздух здесь был сырым и отдавал машинным маслом, точно в каком-нибудь подземном гараже. Взглянув в глаза за прорезями, Майкл спросил:

— Где я?

— У тебя короткая память, Майк. Я же сказал: не спрашивать, где ты и кто я.

— Ты… ты сказал: Вик — твое имя.

— Это я для тебя Вик, Майк.

Наступило молчание. В голове у Майкла быстро прояснялось, он начинал испытывать страх перед этим человеком — больший, чем испытал в гробу.

— Как… как ты меня нашел?

— Я просидел всю неделю в своем автофургоне, проверял радиомачты, понатыканные по всей южной Англии компаниями мобильной связи. У меня есть аппаратура, которая сканирует все диапазоны радиочастот, я могу слушать любой разговор, какой захочу, — мобильники, болтовню полицейских, все. Ну вот, сидел я там в среду, трудился и напал на ваш с Дэви интимный разговорчик. Остался на этой частоте, потом увидел газеты, услышал насчет гроба. Съездил в Брайтонский строительный офис, и на тебе! Оказывается, ты просил разрешения на застройку лесного участка, который купил в прошлом году, и как раз в тех местах, где вы болтались по пабам. Тут я сообразил, что твои приятели были, скорее всего, ленивыми сукиными детьми. Им не хотелось тащить тебя в дальнюю даль. Значит, ты должен был находиться где-то рядом.

— Так вот где я был! — воскликнул Майкл.

— Ты был бы там до сих пор, приятель. А теперь расскажи мне про деньги, которые ты припрятал на Каймановых островах.

— О чем ты говоришь?

— Я же сказал, я слушал разговоры полицейских. У тебя там есть деньги, так? Около миллиона, насколько я понял. Разве это не разумная награда за спасение твоей жизни?

Совещание, состоявшееся в 8:30 в «Суссекс-Хаусе», получилось недолгим. О том, что в найденном теле был опознан Дэви Уилер, все уже слышали, а других новостей за ночь не появилось, не считая сведений, которые Грейс получил от Макса Кандилла (а их он предпочитал держать при себе) и при посещении офиса «Дабл-Эм».

Прямо с совещания Грейс поехал в коронный суд Льюиса, чтобы присутствовать на продолжении суда над Сурешем Хоссейном. День оказался лишенным каких-либо событий — вплоть до шести вечера, когда Грейс снова приехал в информационный отдел на совещание по делу Харрисона.

Новости ему сообщила Белла Мой:

— Нам только что позвонил Фил Уилер — отец убитого. Сказал, что он не знает, насколько это важно, но вроде бы сын говорил ему, что время от времени болтал с Майклом Харрисоном по ручной рации — с самого четверга.

Эшли зашла за спину Марку, который, сгорбясь, сидел перед компьютером, пытаясь справиться с накопившимися делами. После вчерашнего ночного визита детектива он снова вернулся к выполнению изнурительной задачи — чтению резервных копий содержимого памяти «Палма», принадлежавшего Майклу. Эшли провела вторую половину вчерашнего дня, проделывая то же самое на ноутбуках Пита, Люка, Джоша и Роббо.

Эшли обвила шею Марка руками, наклонилась, уткнулась носом в щеку.

— Я люблю тебя, — сказала она.

Марк вдохнул головокружительный аромат ее свежей летней туалетной воды, ощутил легкий апельсиновый запах волос.

— И я тебя, Эшли.

— Ты был не очень внимателен ко мне в последние дни, — пожаловалась она. И, прикусив Марку ухо, начала расстегивать ему рубашку.

Марк обернулся и, пока Эшли расстегивала брючный ремень, возился с пуговицами ее блузки. Через пару минут они уже лежали, обнаженные, на жестком нейлоновом ковре.

И тут раздалось резкое гудение переговорного устройства.

— Кого еще черт принес? — сказал Марк.