Избранные сочинения. Том II

Им кажется, без сомнения, что человеческие идеи и дела, чтобы пользоваться большим авторитетом среди людей должны быть облечены божественной санкцией. Как эта санкция выявляется? Не чудом, как в позитивных религиях, по самым величием или святостью идей и дел. то, что велико, что прекрасно, что благородно, что справедливо, об'является божественным. В этом новом религиозном культе всякий человек, вдохновленный этими идеями и совершающий великие дела, становится жрецом, непосредственно посвященным самим богом. Доказательства? Нет надобности ни в каких других доказательствах, кроме самого величия идей, которые он выражает, и дел, которые он совершает они столь святы, что могли быть внушены лишь Богом.

Вот, в немногих словах вся их философия: философия чувства, а не реальной мысли, своего рода метафизический пиэтизм. На первый взгляд это кажется невинным, по в действительности совсем не таково, и вполне определенная, весьма узкая и сухая доктрина, скрывающаяся под неуловимой расплывчатостью этой поэтической формы, приводит к тем же бедственным результатам, как и все позитивные религии, то есть к самому полному отрицанию человеческой свободы и человеческого достоинства.

Провозгласить божественным все, что есть великого, справедливого, благородного, прекрасного в человечестве, это значит молчаливо признать, что человечество само по себе было бы неспособно произвести его, а это сводится к признанию, что предоставленная самой себе человеческая собственная природа жалка, несправедлива, низка и безобразна. Таким образом мы возвращаемся назад к сущности всякой религии, то-есть к унижению человечества к вящей славе божества. И с того момента, как признается, что человек естественно — существо низшего порядка, что он по самой своей природе неспособен возвыситься самостоятельно, без помощи божественного вдохновения, до верных и справедливых идей, становится необходимым признать также и все теологические, политические и социальные последствия позитивных религий. С того момента, как Бог, высшее и совершеннейшее существо, противополагается человечеству, божественные посредники, избранные, боговдохновленные, появляются, словно из под земли, чтобы освещать, направлять и руководить во имя его человеческим родом.

Нельзя ли предположить, что все люди равным образом вдохновлены Богом? Тогда, конечно, не было бы больше надобности в посредниках. Но это предположение не возможно, ибо факты слишком противоречат ему. Нужно было бы тогда приписать божественному вдохновению все нелепости и все ошибки, которые проявляются, и все ужасы, мучения, подлости и глупости, которые совершаются в человеческом мире Следовательно, в этом мире имеется лишь немного божественно — вдохновленных людей. Это — великие люди истории, добродетельные гении, как говорит знаменитый итальянский гражданин и пророк Джузеппе Мадзини. Непосредственно вдохновленные самим Богом и опираясь на всеобщее сочувствие, выраженное всенародным голосованием — Dio e Popolo (Бог и Народ) — они призваны управлять человеческими обществами[53].

Таким образом мы снова возвращаемся к Церкви и Государству. Правда, в этой повой организации, установленной, как и все старинные политические организации милостью Божией, но на этот раз подкрепляемой, по крайней мере, ради формы, ввиде необходимой уступки современному духу, как в заголовках императорских декретов Наполеона III, волею (фиктивною) народа, Церковь не будет больше называться Церковью. Она назовется Школой. Но на скамьях этой школы усядутся не только дети: там будет вечный несовершеннолетний ученик, навсегда признанный неспособным выдержать экзамены, возвыситься до науки своих учителей и обойтись без их указки, — народ[54]. Государство не будет больше называться Монархией; оно будет называться Республикой, но от этого оно не станет меньше государством, иначе говоря оффициальной и планомерно установленной опекой меньшинства компетентных людей, добродетельных гениев или талантов, чтобы надзирать и управлять поведением этого большого неисправимого и ужасного ребенка — народа.

Профессора школы и чиновники Государства будут называть себя республиканцами. Но они от этого не станут меньше опекунами, пасторами, и народ останется тем, чем был вечно до сих пор — стадом. Пусть же тогда бережется он стригущих, ибо, где есть стадо, непременно будут и те, кто стригут и пожирают стадо.

Народ по этой системе будет вечным школьником и воспитанником. Несмотря на свою совершенно призрачную, верховную власть, он будет продолжать служить орудием чужой воли и мысли, а следовательно и чужих интересов. Между этим положением и тем, что мы называем свободой, единственно-истинной свободой, — целая пропасть Это будет под новыми формами старинное угнетение и старинное рабство. А там, где есть рабство, есть и нищета и скотское огрубение, настоящее материалистическое состояние общества, как привилегированных классов, так и масс.