Избранные сочинения Том V

Что касается нас, мы откровенно сознаемся, что мы не знаем вашего Бога, но мы не знаем также и вашей материи; или, скорее, мы знаем, что как то, так и другое, одинаково не существуют и созданы a priori витающей в области абстрактного фантазией наивных мыслителей прошлых веков. Под этими словами материя и материальный мы подразумеваем всю сумму, всю лестницу действительных существ, начиная с самых простых органических тел и кончая строением и деятельностью мозга величайшего гения: самые возвышенные чувства, величайшие мысли, героические акты, акты самоотвержения, обязанности, как и права, добровольный отказ от своего блага, как и эгоизм, все включительно до трансцедентальных и мистических заблуждений Мадзини, также как и проявления органической жизни, химические свойства и действия, электричество, свет, теплота, естественное притяжение тел составляют на наш взгляд, отдельные, разумеется различные, но тесно связанные между собою, проявления действительного мира, который мы называем материей.

И заметьте, что мы не считаем этот действительный мир явлений какой то абсолютной и вечно творящей субстанцией, как это делают пантеисты, но вечной, постоянно меняющейся равнодействующей бесконечного ряда всякого рода действий и противодействий или непрерывного ряда трансформаций реальных существ, которые родятся и умирают в его недрах.

Резюмирую сказанное, чтобы не затягивать этих метафизических рассуждений: мы называем материальным все, что есть, все, что происходит в действительном мире, как в человеке, так и вне его, и мы применяем слово идеальный исключительно к продуктам деятельности человеческого мозга; но так как наш мозг есть вполне материальное образование и что, следовательно, вся деятельность его , также материальная, как и деятельность всех других материальных сущностей, вместе взятых, то отсюда следует что то, что мы называем материей или материальным миром, нисколько не исключает, а, напротив, обнимает собою неминуемо и мир идеальный.

Есть факт, достойный, чтобы над ним подумали наши платонические противники; каким образом происходит, что обыкновенно теоретики материалисты обнаруживают себя гораздо большими идеалистами на практике, чем они сами? В сущности, это вполне логично и естественно. Ведь, всякое развитие заключает в себе в некотором роде отрицание отправной точки; теоретики материалисты исходят из концепции материи, чтобы придти к чему? К идее. Тогда как идеалисты, беря за отправную точку чистую, абсолютную идею и постоянно повторяя старую басню о первородном грехе, которая есть лишь символическое выражение их печальной судьбы, вечно попадают в область материи, из которой им никак не удается выкарабкаться, и какой материи? Грубой, гнусной, глупой, созданной их собственным воображением, как alter ego, или как отражение их идеального я.

Точно также, материалисты, сообразуя всегда свои социальные теории с действительным ходом истории, рассматривают животную стадию, людоедство, рабство, как первые отправные пункты эволюции общества; но к чему они стремятся, чего хотят? Они хотят освобождения, полного очеловечения общества; тогда как идеалисты, которые берут за основу своих абстрактных теорий бессмертную душу и свободу воли, неизбежно приходят к культу общественного порядка, как Тьер, и к культу власти, как Мадзини, т. е. к освящению и установлению вечного рабства. Отсюда ясно следует, что теоретический материализм имеет необходимым следствием практический идеализм, и, наоборот, идеалистические теории находят свое возможное существование лишь в самом грубом практическом материализме.

Вчера, на наших глазах, где были материалисты и атеисты? В Парижской Коммуне. А где были идеалисты, верующие в Бога? В Версальском Национальном Собрании. Чего хотели парижские революционеры? Они хотели окончательного освобождения человечества, посредством освобождения труда. А чего хочет теперь победоносное Версальское Собрание? Окончательного падения человечества под двойным игом духовной и светской власти. Материалисты, полные веры и презирающие страдания, опасность и смерть, хотят идти вперед, потому что они видят перед собой торжество человечества; а идеалисты, задыхаясь, не видя ничего перед собой, кроме кровавых призраков, хотят во что бы то ни стало опять толкнуть его в тину, откуда ему так трудно выбраться. Пусть сравнивают и судят!

Мадзини утверждает своим доктринерским, не терпящим возражений тоном, свойственные всем основателям новых религий, что материалисты не способны любить и посвятить свою жизнь служению великим идеалам. Говоря это, он только доказывает, что, как последовательный идеалист и презирающий человечество во имя своего Бога, очень серьезно считая себя его пророком, он не имеет никакого понятия ни о человеческой природе ни об историческом развитии общества, и что, если он не совсем невежда в истории, то он ее понимает странным образом.