Избранные сочинения в 6 томах. Том 2

— Тебе, Роса, видней, что можно и чего нельзя говорить мне, — сказала она. — Но я надеюсь, ты достаточно меня любишь, чтобы сказать мне все, что нужно знать. Мой дядя тоже на острове. И если ты мне друг, то должна быть другом и ему, мы не забудем, что ты сделала для нас, когда вернемся в Осуиго.

— Кто знать, может быть, никогда не вернуться? — Роса произнесла это с сомнением, как бы взвешивая шансы весьма неверного предприятия, а вовсе не с насмешкой или с угрозой.

— На то воля провидения. Но ты можешь помочь нам.

— Блокгауз очень хорошо, — только повторила индианка, напирая на два последних слова.

— Я это хорошо поняла, Роса, и проведу там ночь. Но ведь я могу сказать дяде, что это ты мне велела?

Июньская Роса вздрогнула и стала проявлять явные признаки беспокойства.

— Нет, нет, нет, нет! — зачастила она со стремительностью и пылом, перенятым у канадских французов. — Нельзя говори Соленый Вода. Он много болтай, длинный язык. Думай лес — вода, не понимай ничего. Говори Разящий Стрела, и Роса — умереть.

— Ты несправедлива к дяде, он тебя не предаст.

— Не понимай. Соленый Вода только язык, глаза нет, уши нет, нос нет — только язык, язык, язык!

Мэйбл не совсем разделяла это мнение, но, видя, что Кэп не пользуется доверием молодой индианки, не стала настаивать, чтобы дядя присутствовал при их разговоре.

— Ты, как видно, думаешь, что все о нас знаешь, — продолжала Мэйбл. — Ты что, уже раньше была на этом острове?

— Только пришел.

— Почему же ты так уверенно говоришь? А может быть, батюшка, Следопыт и Пресная Вода тут рядом и я, если захочу, могу позвать их.

— Все ушла, — убежденно произнесла индианка с благодушной улыбкой.

— Ну, ты этого никак не можешь знать, если не осмотрела весь остров.

— Хороший глаза видел, ушла лодка с солдаты, видел, ушла корабль с Пресный Вода.

— Значит, ты давно следишь за нами. Но ведь тех, кто остался, ты все равно не могла сосчитать.

Роса рассмеялась, опять показала четыре пальца, а потом только два больших; указывая на четыре пальца, она сказала: «красный кафтан», а на большие: «Соленый Вода», «офицер». Сведения были настолько точны, что Мэйбл стала сомневаться, вправе ли она отпустить свою гостью, если та не захочет объясниться подробнее. Но ей настолько претила мысль злоупотребить доверием, которое явно питало к ней это кроткое и любящее существо, что едва она надумала позвать дядюшку, как тотчас отвергла этот план, считая его недостойным и несправедливым по отношению к индианке. К тому же она была уверена, что Роса, если ее станут принуждать, будет упорно отмалчиваться и ничего не откроет.

— Так ты думаешь, Роса, — продолжала Мэйбл, отказавшись от своего намерения, — что мне лучше жить в блокгаузе?

— Блокгауз хороший место, скво. Блокгауз скальп не снимай. Толстый дерево.

— Ты говоришь с такой уверенностью, будто сама побывала в блокгаузе и осматривала стены.

Роса засмеялась, и, хотя ничего не ответила, вид у нее был лукавый.

— Знает ли еще кто-нибудь, кроме тебя, об этом острове? Ирокезы бывали на нем?

Роса помрачнела и осторожно огляделась, словно боясь, как. бы ее не подслушали.

— Тускарора везде — Осуиго, здесь, Фронтенак, Мохок, — везде. Если видит Роса — убей.

— А мы думали, что никто не знает об этом острове и что здесь нам нечего бояться врагов!

— Ирокез глаза много.

— Одних глаз мало, Роса. Остров скрыт со всех сторон, так просто его не увидишь, из наших-то людей почти никто не знает к нему дорогу.

— Человек мог говори: есть ингизы — знать французски.

Мэйбл похолодела. Все подозрения, падавшие на Джаспера, которые она до сих пор с презрением отвергала, пришли ей теперь на ум, и это было так страшно, что на мгновение ей чуть не стало дурно. Однако, пересилив себя и вспомнив данное отцу обещание, Мэйбл с минуту ходила взад и вперед по комнате, думая, что ее нисколько не трогает предательство Джаспера, хотя в глубине души страстно желала верить в его невиновность.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, Роса, — сказала наконец Мэйбл. — Ты хочешь дать мне понять, что изменник сообщил твоим, где и как найти этот остров?

Индианка только усмехнулась — военная хитрость в ее глазах была скорее доблестью, чем позором; однако верная своему племени, сама Роса открыла только то, что казалось ей необходимым. Ее целью было спасти Мэйбл, одну лишь Мэйбл, и она почитала излишним «приводить не относящиеся к делу аргументы», как принято говорить у адвокатов.

— Бледнолицая, теперь знай, — добавила она. — Блокгауз хорошо девушка; мужчина, воин — Роса все равно.

Но мне-то не все равно: один из них мой дядя, которого я люблю, а другие — мои соотечественники и друзья. Я должна им сказать.

— Тогда Роса умирай, — спокойно, возразила молодая индианка, однако в голосе ее послышалась печаль.

— Да нет же, они не узнают, что ты тут была! Но пусть будут настороже, тогда мы все сможем укрыться в блокгаузе.

— Разящий Стрела знать — видеть все, и Роса умирай. Роса пришла сказать друг, бледнолицая скво, не воин. Воин сам береги свой скальп. Роса скво и говори скво, не говори мужчин.