Избранные сочинения в 6 томах. Зверобой. Последний из могикан.

Как только Ворон прекратил свою неудачную ребяческую попытку, его место занял Лось, воин средних лет, славившийся своим искусством владеть томагавком. Этот человек отнюдь не отличался добродушием Ворона и охотно принес бы пленника в жертву своей ненависти ко всем бледнолицым, если бы не испытывал гораздо более сильного желания щегольнуть своей ловкостью. Он спокойно, с самоуверенным видом стал в позицию, быстро нацелился, сделал шаг вперед и метнул томагавк. Видя, что острое оружие летит прямо в него, Зверобой подумал, что все кончено, однако он остался невредим. Томагавк буквально пригвоздил голову пленника к дереву, зацепив прядь его волос и глубоко уйдя в мягкую кору. Всеобщий вой выразил восхищение зрителей, а Лось почувствовал, как сердце его немного смягчается: только благодаря твердости бледнолицего пленника он сумел так эффектно показать свое искусство. Место Лося занял Попрыгунчик, выскочивший на арену, словно собака или расшалившийся козленок. Это был очень подвижной юноша, его мускулы никогда не оставались в покое; он либо притворялся, либо действительно был не способен двигаться иначе, как вприпрыжку и со всевозможными ужимками. Все же он был достаточно храбр и ловок и заслужил уважение соплеменников своими подвигами на войне и успехами на охоте. Он бы давно получил более благородное прозвище, если бы один высокопоставленный француз случайно не дал ему смешную кличку. Юноша по наивности благоговейно сохранял эту кличку, считая, что она досталась ему от великого отца [81] живущего по ту сторону обширного Соленого Озера.

Попрыгунчик кривлялся перед пленником, угрожая ему томагавком то с одной, то с другой стороны, в тщетной надежде испугать бледнолицего. Наконец Зверобой потерял терпение и заговорил впервые с тех пор, как началось испытание.

— Кидай, гурон! — крикнул он. — Твой томагавк позабудет свои обязанности. Почему ты скачешь, словно молодой олень, который хочет показать самке свою резвость? Ты уже взрослый воин, и другой взрослый воин бросает вызов твоим глупым ужимкам. Кидай, или гуронские девушки будут смеяться тебе в лицо!

Хотя Зверобой к этому и не стремился, но его последние слова привели Попрыгунчика в ярость. Нервозность, которая делала его столь подвижным, не позволяла ему как следует владеть и своими чувствами. Едва с уст пленника сорвались его слова, как индеец метнул томагавк с явным желанием убить бледнолицего. Если бы намерение было менее смертоносным, то опасность могла быть большей. Попрыгунчик целился плохо; оружие мелькнуло возле щеки пленника и лишь слегка задело его за плечо. То был первый случай, когда бросавший старался убить пленника, а не просто напугать его или показать свое искусство. Попрыгунчика немедленно удалили с арены и горячо упрекали за неуместную торопливость, которая едва не помешала потехе всего племени.

После этого раздражительного юноши выступили еще несколько молодых воинов, бросавших не только томагавки, но и ножи, что считалось гораздо более опасным. Однако все гуроны были настолько искусны, что не причинили пленнику никакого вреда. Зверобой получил несколько царапин, но ни одну из них нельзя было назвать настоящей раной. Непоколебимая твердость, с какой он глядел в лицо своим мучителям, внушала всем глубокое уважение. И, когда вожди объявили, что пленник хорошо выдержал испытание ножом и томагавком, ни один из индейцев не проникся к нему враждебным чувством, за исключением разве Сумахи и Попрыгунчика. Эти двое, правда, продолжали подстрекать друг друга, но злоба их пока не встречала отклика. Однако все же оставалась опасность, что рано или поздно и другие придут в состояние бесноватости, как это обычно бывает во время подобных зрелищ у краснокожих.

Расщепленный Дуб объявил народу, что пленник показал себя настоящим мужчиной; правда, он жил с делаварами, но не стал бабой. Вождь спросил, желают ли гуроны продолжать испытания. Однако даже самым кротким женщинам жестокое зрелище доставляло такое удовольствие, что все в один голос просили продолжать. Хитрый вождь, которому хотелось заполучить славного охотника в свое племя, как иному европейскому министру хочется найти новые источники для обложения податями население, старался под всевозможными предлогами вовремя прекратить жестокую забаву. Он хорошо знал, что если дать разгореться диким страстям, то остановить расходившихся индейцев будет не легче, чем запрудить воды Великих Озер в его родной стране. Итак, он призвал к себе человек пять лучших стрелков и велел подвергнуть пленника испытанию ружьем, указав в то же время, что они должны поддержать свою добрую славу и не осрамиться, показывая свое искусство.