Избранные сочинения. В двух томах. Том 2.

Мы будем всякий миг «люблю, люблю» твердить

(Другим язык сей непонятен;

Но голос сердца сердцу внятен),

И взор умильный то ж украдкой подтвердит.

Снесу жестокость принужденья

(Что делать? так судьба велит),

Снесу в блаженстве уверенья,

Что ты моя в душе своей.

Ах! истинная страсть питается собою;

Восторги чувств не нужны ей.

Я знаю, что меня с тобою

Жестокий рок готов надолго разлучить;

Скажу тебе… «прости!» и должен буду скрыть

Тоску в груди моей!.. Обильными слезами

Ее не облегчу в присутствии других;

И ангела души дрожащими устами

Не буду целовать в объятиях своих!..

Расстаться тяжело с сердечной половиной;

Но… я любим тобой: сой мыслию единой

Унылый мрак душевных чувств моих

Как солнцем озарится.

Разлука – опыт нам:

Кто опыта страшится,

Тот, верно, нелюбим, тот мало любит сам;

Прямую страсть всегда разлука умножает -

Так буря слабый огнь в минуту погашает,

Но больше сил огню сильнейшему дает.

Когда душа единственный предмет

У нас перед глазами,

Мы знаем то одно, что весело любить;

Но чтоб узнать всю власть его над нами -

Узнать, что без него душе не можно жить…

Расстанься с ним!.. Любовь питается слезами,

От горести растет;

И чувство, что нельзя преодолеть нам страсти,

Еще ей более дает

Над сердцем сладкой власти.

Когда-нибудь, о милый друг,

Судьбы жестокие смягчатся:

Два сердца, две руки навек соединятся;

Любовник… будет твой супруг.

Ах! станем жить: с надеждой жизнь прекрасна;

Не нам, тому она ужасна,

Кто любит лишь один, не будучи любим.

Исчезнут для меня с отбытием твоим

Существенность и мир: в одном воображеньи

Я буду находить утехи для себя;

Далеко от людей, в лесу, в уединеньи,

Построю(В мыслях.) домик для тебя,

Для нас двоих, над тихою рекою

Забвения всего, но только не любви;

Скажу тебе: «В сем домике живи

С любовью, счастьем и со мною:

Для прочего умрем. Прельщаяся тобою,

Я прелести ни в чем ином не нахожу.

Тебе все чувства посвящаю:

Взгляну ль на что, когда на милую гляжу?

Услышу ль что-нибудь, когда тебе внимаю?

Душа моя полна: я в ней тебя вмещаю!

Пусть бог вселенную в пустыню превратит;

Пусть будем в ней мы только двое!

Любовь ее для нас украсит, оживит.

Что сердцу надобно? найти, любить другое;

А я нашел, хочу с ним вечность провести

И свету говорю: «прости!»

Прелестный домик сей вдали нас ожидает;

Теперь его судьба завесой покрывает,

Но он явится нам: в нем буду жить с тобой

Или мечту сию… возьму я в гроб с собой.

1796

Тацит

Тацит велик; но Рим, описанный Тацитом,

Достоин ли пера его?

В сем Риме, некогда геройством знаменитом.

Кроме убийц и жертв не вижу ничего.

Жалеть об нем не должно:

Он стоил лютых бед несчастья своего,

Терпя, чего терпеть без подлости не можно!

1797

Меланхолия

Подражание Делилю

Страсть нежных, кротких душ, судьбою угнетенных,

Несчастных счастие и сладость огорченных!

О Меланхолия! ты им милее всех

Искусственных забав и ветреных утех.

Сравнится ль что-нибудь с твоею красотою,

С твоей улыбкою и с тихою слезою?

Ты первый скорби врач, ты первый сердца друг:

Тебе оно свои печали поверяет;

Но, утешаясь, их еще не забывает.

Когда, освободясь от ига тяжких мук,

Несчастный отдохнет в душе своей унылой,

С любовию ему ты руку подаешь

И лучше радости, для горестных немилой,

Ласкаешься к нему и в грудь отраду льешь

С печальной кротостью и с видом умиленья.

О Меланхолия! нежнейший перелив

От скорби и тоски к утехам наслажденья!

Веселья нет еще, и нет уже мученья;

Отчаянье прошло… Но, слезы осушив,

Ты радостно на свет взглянуть еще не смеешь

И матери своей, Печали, вид имеешь.

Бежишь, скрываешься от блеска и людей,

И сумерки тебе милее ясных дней.

Безмолвие любя, ты слушаешь унылый

Шум листьев, горных вод, шум ветров и морей.

Тебе приятен лес, тебе пустыни милы;

В уединении ты более с собой.

Природа мрачная твой нежный взор пленяет:

Она как будто бы печалится с тобой.

Когда светило дня на небе угасает,

В задумчивости ты взираешь на него.

Не шумныя весны любезная веселость,

Не лета пышного роскошный блеск и зрелость

Для грусти твоея приятнее всего,

Но осень бледная, когда, изнемогая

И томною рукой венок свой обрывая,

Она кончины ждет. Пусть веселится свет

И счастье грубое в рассеянии новом

Старается найти: тебе в нем нужды нет;

Ты счастлива мечтой, одною мыслью – словом!

Там музыка гремит, в огнях пылает дом;

Блистают красотой, алмазами, умом, -

Там пиршество… но ты не видишь, не внимаешь

И голову свою на руку опускаешь;

Веселие твое – задумавшись, молчать

И на прошедшее взор нежный обращать.

1800

Берег

После бури и волненья,

Всех опасностей пути,

Мореходцам нет сомненья

В пристань мирную войти.

Пусть она и неизвестна!

Пусть ее на карте нет!

Мысль, надежда им прелестна

Там избавиться от бед.

Если ж взором открывают

На брегу друзей, родных,

«О блаженство!»-восклицают

И летят в объятья их.

Жизнь! ты море и волненье!

Смерть! ты пристань и покой!

Будет там соединенье

Разлученных здесь волной.

Вижу, вижу… вы маните

Нас к таинственным брегам!..

Тени милые! храните

Место подле вас друзьям!

(1802)

Критика

О Шекспире и его трагедии «Юлий Цезарь»