Избранные стихи Черниховского

всегда почтенным был.

— Ах, мама, мамочка! Сказал

мне рыцарь молодой:

"Околдовала ты меня.

Я нынче сам не свой".

— Ах, доченька! Беда, беда!

Меня терзает страх.

Куда бежать нам от него?

Мы у него в когтях!

– Ах, мама! Он мне говорит:

"Одену в кружева,

ты будешь в золоте ходить.

Пусть злобствует молва!"

— Ах, дочь моя! Когда в огонь

толкнет тебя солдат,

с балкона будет он смотреть,

как кружева горят!

Перевод Б. Камянова 

К МИРИАМ

Пускай промелькнул, как ночной звездопад,

Я в небе Вселенной твоей,

Пускай ещё власть колдовскую хранят

Обломки хрустальных оков,

Прошу, не кляни ты меня, пожалей,

Прошу, не бросай мне в лицо гневных слов.

Пускай я в багряный букет твоих роз

Вложил безобразный репей,

В бокал наслаждений и девичьих грёз

Добавил змеиную кровь,

Прошу, не кляни ты меня, пожалей,

Прошу, не суди ты меня, не злословь.

Пускай, вспоминая былую любовь,

Надежды и пыл юных дней,

Ты холод прощанья почувствуешь вновь

И боль от несбывшихся снов,

Прошу, не кляни ты меня, пожалей,

Прошу, не ищи для меня горьких слов.

Я ныне за всё благодарен тебе —

За прелесть наивных страстей,

За трепетный шёпот, подобный мольбе,

За тайный чарующий зов...

Прошу, не кляни ты меня, пожалей,

Прошу, удержись от взыскующих слов.

Тебя не забыть мне. Уходят, спеша,

Дни стынущей жизни моей.

Беременна скорбью больная душа,

Раскаянье — щит мой и кров.

Прошу, не кляни ты меня, пожалей,

Прошу, не бросай мне безжалостных слов.

Перевод Я. Либермана

ФАНТАЗИЯ

В эту ночь — ни луны, ни единой звезды,

С каждым часом темней и темней.

И подобны зловещим гигантам ряды

Устремленных во мрак тополей.

В эту ночь наполняют весь мир чудеса,

Заблудившихся тайн хоровод.

Многоокая тьма пялит злые глаза

Сквозь затянутый мглой небосвод.

В эту ночь там, где вечная спит тишина,

Пробуждается Тот, Кто Велик.

В эту ночь где-то всхлипывает волна,

Где-то слышится жалобный крик,

Где-то шепчутся листья на спящих ветвях,

Стонут сучья деревьев сухих.

В эту ночь на далеких безмолвных горах

Бродят призраки предков моих.

Перевод Я. Либермана

ПЕСНЯ ЛЮБВИ

Я вижу, что песню любви оскопят —

мы уже от нее далеки-далеки;

но будет чуть слышно звенеть ее лад —

о молитвы субботние, вы мне близки.

Потому впереди остывающих слов

огонь — он не гаснет ни ночью ни днем,

он могуч даже в шепоте наших основ —

Песнь песней, ты в сердце моем.

Перевод А. Кобринского

СТОРОЖЕВАЯ ПЕСНЯ

Арабов деревня и наша

в глубокой долине... Поздно —

ни зги не видать в округе,

а в небесах — там звездно.

Звезда моя поднебесная,

ты свет моего напева,

влюблен я в твое мерцание —

то вправо оно, то влево.

Но чу... это звук железистый!..

О, Боже — Сиона дрожь

звездную чую — кто он,

поднесший к точилу нож?

Перевод А. Кобринского 

ИДИЛИИ

ЗАВЕТ АВРААМА

[7]

Идиллия из жизни евреев в Тавриде

I

На пути в Египет

Реб Элиокум, резник [8], встает неспешно со стула,

Все нумера "Гацефиры [9]" сложил и ладонью разгладил,

Выровнял; ногтем провел по краям. Ему "Гацефира"

Очень любезна была, и читал он ее со вниманьем.

Кончив работу, — листы аккуратно сложив и расправив, —

Встал он на стул деревянный, на шкаф положил газету.

Слез, подошел к окну и выглянул. Реб Элиокум

Думал, что надо уже отправляться к вечерней молитве,

В дом, где сходилась молиться вся община их небольшая.

Двор из окна созерцал он в безмолвии мудром — и видел:

Куры его поспешают к насести, под самую крышу,

Скачут по лестнице шаткой, приставленной к ветхому хлеву.

Медленно движутся птицы... Посмотрит наседка — и прыгает

Вверх на ступеньку; потом назад обернется и снова

Смотрит, как будто не знает: карабкаться — или не стоит?

Только петух молодчина меж ними: хозяйский любимец.

Гребень — багряный, бородка — такая ж; дороден, осанист;

Ходит большими шагами, грудь округляя степенно;

Длинные перья, качаясь, золотом блещут турецким.

Вот уж запел было он, но тотчас запнулся, внезапно

Песню свою оборвал и, вытянув шею, пустился,

Крылья широко раскинув, бежать; тут реб Элиокум

Тотчас узнать пожелал причину такого поступка.

Вскоре услышал он свист кнута, колес громыханье,

Пару коней увидал, — а за ними вкатилась повозка.

Лошади стали; с повозки высокий спрыгнул крестьянин,

Крепкий, здоровый старик, распряг лошадей и в корыте

Корму для них приготовил, с овсом ячмень размешавши.

Реб Элиокум на гоя взглянул с молчаливым вопросом.

Сразу по шапке узнал он, что гость — из села Билибирки.

(Так испокон веков зовется село: Билибирка, —

Только евреи его прозвали Малым Египтом.)

Мудрый и щедрый Создатель (слава Ему во веки!),

Тварей живых сотворив, увидел, что некогда могут

Разных пород созданья смешаться между собою.

Дал им Господь посему отличия: гриву, копыта,

Зубы, рога. Ослу — прямые и длинные уши,

Ящеру — тонкий хвост, а щуке — пестрый рисунок.

Буйволу дал Он рога, петуху — колючие шпоры,

Бороду дал Он козлу, а шапку — сынам Билибирки.

Шапка по виду горшку подобна, но только повыше.

Росту же в шапке — семь пядей; кто важен — с мизинец прибавит.

Можно подробно весьма описать, как делают шапку: