Избранные труды

Современные социальные науки, утверждает Роберт Фирей, доказали, что приписывание ответственности человеку за его действия не более оправдано, чем ответственность, например, автомобиля. «Как автомобиль сам не определяет быть ли ему сделанным, так и человек не избирает, родиться ли ему, – пишет Р. Фирей. – Когда же это решение принимается за него, он не больше имеет возможности выбирать свои врожденные характеристики, чем автомобиль сам выбирать себе мотор или технические данные. Человек не более избирает себе окружающую его с детства среду, чем автомобиль природу той местности, в которой его используют в первые годы, или гараж, сделанный для него хозяином. И человек не более ответственен в последующие годы за свой характер, развивающийся шаг за шагом от этих врожденных данных и в соответствии с изменяющимися внешними обстоятельствами, чем автомобиль в последующие годы ответственен за свое состояние, зависящее от характеристик, вложенных в него его творцом, и от обращения с ним его владельцами. И тем не менее, хотя никто, будучи в здравом уме, не подумал бы о порицании самого автомобиля… за плохое состояние, взрослый преступник всюду считается ответственным за свои преступления лишь с частичной ссылкой на унаследованные, обусловленные средой и на другие пассивно приобретенные черты, которые вместе, возможно, с душой фактически полностью объясняют его поведение. Разнообразие в характерах у человека и его широкие способности затрудняют понимание того, что он фактически так же пассивен в отношении своего создания и развития и, следовательно, так же не ответственен за свои поступки, как и неодушевленная машина».[34]

«Для детерминиста, – пишет Дональд Тафт, – психически здоровый является не более ответственным, чем психически больной. В обращении с преступниками детерминизм заменяет традиционную концепцию ответственности концепцией ответственности Ферри».[35]

Как известно, концепция социальной ответственности Ферри полностью исключает психологическое понятие вины. Из того же исходят и современные сторонники «социальной ответственности» и «физической вменяемости»: «Было бы рациональным шагом вперед со стороны судов принять чисто объективное понимание вины, определяемое простым вопросом: «Что произошло?» Когда суд установил это, он уже сделал достаточно. После этого компетентные эксперты могут проанализировать личность деятеля и решить, что с ним делать».[36]

В полном соответствии с исходными философскими позициями провозглашается ответственность уже не столько за совершенный проступок, сколько при условии (как правило) его совершения – за отрицательные социальные и психофизические качества индивида. «Один отдельный акт, – пишет криминолог-фрейдист Карпмэн, – сам по себе имеет значение лишь в качестве символа, как индикатор для лежащих в его основе проблем».[37] «…Деяние, подобно симптому болезни, является лишь поверхностным выражением большого числа внутренних и внешних факторов…»[38] Поэтому «вместо того, чтобы как в прошлом заниматься преступлением, каждому суду необходимо полное знание преступника, включая данные об его прошлом».[39] «Следует иметь в виду субъекта и поменьше говорить о преступлении, деянии»,[40] – пишет уже упоминавшийся нами криминолог Шелдон Глюк.

Собственно, за ответственность как таковую, сопряженную с отрицательной нравственной оценкой, механицисты и не выступают. Меры принудительного воздействия на преступника имеют единственной задачей превенцию, защиту буржуазного общества от новых нежелательных, вредных деяний. «Преступник представляет опасность для общества. Его личность испорчена… Мы должны отремонтировать его привычки, или, если это преступник, которого нельзя отремонтировать, то устранить его из свободного общества. Наказывать преступника столь же неразумно, как подвергать порке испорченную машину».[41]

Дональд Тафт, указав, что преступник, по своим свойствам является «результатом предшествующего развития», далее пишет: «Так же как в свое время наши чувства принуждали нас мстить преступному деятелю, считавшемуся свободным, так в свете этого взгляда мы вынуждены… попытаться переделать условия, которые сделали преступника таким, каков он есть. Наказание преступника ради справедливости становится таким же смехотворным как приказание Ксеркса высечь Геллеспонт за гибель его трирем…»[42]