Избранные труды. Кибернетика функциональных систем

кажется воспроизведённым. Возьмём в качестве примера проведение через полупроводник германий, который так широко использован Эшби в его “гомеостатах”. Если расположить по отношению к германию соответствующим образом подводящие и отводящие ток провода, то можно создать такие соотношения, которые во многом походят на некоторые формы синаптического проведения. Так, например, два одновременно входящих тока могут “тормозить” друг друга в полупроводнике, и благодаря этому из кристалла германия не выходит ток на отводящие провода. Создаются условия, которые могут быть признаны (как это и делают зарубежные учёные) моделью синаптического торможения, то есть, в конце концов, пессимального торможения.

Но “воспроизвели” ли мы здесь в самом деле торможение? И какую его сторону мы воспроизвели? Если произвести строжайший логический анализ этого “воспроизведения”, то окажется, что мы имеем перед собой феноменологическую сторону “отсутствия чего-то” и поскольку при торможении также, в конце концов, отсутствует какая-то заторможенная деятельность, то от феномена отсутствия делается интерполяция и в существо процесса, которому и приписывается термин “торможение”.

Можно было бы мне возразить, что ведь каждое моделирование предполагает получение какого-либо сходного, то есть аналогичного, феномена и что ни одна модель не претендует на тождество природы механизмов. Это действительно так. Но отсутствие чётких формулировок, определяющих, что именно моделируется и что именно “воспроизводится” в каждом отдельном случае, мешает до конца разобраться в этом запутанном вопросе, а часто ведёт к вульгаризации и самой идеи моделирования. Опасность такой неопределённости состоит прежде всего в том, что часто за сходными внешними феноменами лежит пропасть между принципиальными качествами сравниваемых механизмов. В самом деле, если выражаться языком математической кибернетики, за феноменом синапса лежат необъятно широкие вероятности изменений, поскольку его протоплазматический и ионный состав представляет собой структуру с бесконечно большой пластичностью. Наоборот, возможности полупроводника чрезвычайно ограничены, и это отнюдь не только количественные различия.

Становится ясно, что “воспроизведение” феноменологической стороны, как одной из многочисленных сторон такого сложного явления природы, как синаптическое проведение, отнюдь не дает нам оснований питать иллюзии о полном отождествлении этих узловых пунктов в системе моделируемых процессов. Как увидим ниже, это обстоятельство является решающим в оценке кибернетики вообще как перспективного направления научной мысли.

Вместе с тем следует отметить, что весьма интересно поставленный И.Бэлэнеску вопрос, несомненно, продвигает вперед всю проблему о сходстве и различии механических и физиологических систем саморегуляции. Однако И.Бэлэнеску довольно часто высказывает категорическое положение о принципиальном различии физических и физиологических явлений, не указывая, где кончается сходство между ними и начинается различие. Так, например, сопоставляя работу механических систем и работу мозга, он пишет: “Процессы нервной системы, головного мозга являются биологическими процессами, в то время как процессы машины, как бы сложна и совершенна она ни была, являются физическими процессами (механическими, электрическими, электронными и т.д.)”³³.

Заслуживает внимания интересная попытка И.Бэлэнеску выработать классификацию тех общих законов, которые в одинаковой степени применимы как к механическим, так и к живым системам. Конечно, эти законы слишком общи и не дают пока видимой связи между законами живой и неживой природы, тем не менее они направляют мысль исследователя в определенную сторону при искании этой связи и потому могут быть приняты за положительные факторы.

Интересно отметить, что неясность и нечеткость общих принципиальных положений, на которых кибернетика объединяет разнородные научные направления, приводит к не вполне правильным заключениям даже у такого знатока этого дела, каким является Э.Кольман. Разбирая достоинства и свойства новых

< татистических машин, он пишет: “Тогда и были введены статистические машины, построенные на принципе перфорируемых карточек. В определенном месте на карточке пробиваются дырки,

< оответствующие всем учитываемым признакам. После этого перфорированные карточки вкладываются в машину, которая по желанию подсчитывает число карточек по какой-нибудь совокупности признаков. Статистические машины, или, более общо, счетноаналитические машины, выполняют, следовательно, логическое действие классификации...”³⁴. (Разрядка моя. — ПЛ.)