Избранные труды. Норвежское общество

По-видимому, обладание правами хольда было привилегией, достигнуть которую мог далеко не всякий. Так, далее в этом же постановлении читаем: «Исландцы, когда они во время своих торговых поездок бывают [в Норвегии], должны пользоваться теми же правами, какими обладают хольды, пока они не проживут здесь трех зим и не заведут своего хозяйства, после чего они будут пользоваться такими правами, какие принадлежат им по свидетельству людей. Все другие чужеземцы, которые прибывают в эту страну, должны иметь права бондов, если не докажут иного»¹³³. Предоставление исландцам, прибывшим в Норвегию, прав хольдов считалось привилегией, которой можно было пользоваться лишь в течение трех лет. Наделение же всех прочих иностранцев правами бондов должно было, по мысли авторов закона, поставить их в такое положение, в каком находилась главная масса населения Норвегии¹³⁴.

Кто же такие хольды? К. Маурер установил, что основой прав хольда (die Grundlage des Standes) являлось наличие у них одаля¹³⁵. Действительно, в «Законах Гулатинга» понятия haulldr и oöalborinn maör иногда заменяют одно другое. В перечне возмещений за ранение (наряду с вольноотпущенником, бондом, лендрманом, конюшим, ярлом и конунгом) на месте, где в других случаях фигурируют хольды, назван oöalborinn maör, получающий возмещение, соответствующее платежу, который в остальных случаях был положен хольду¹³⁶. В разделе судебника, посвященном установлению порядка уплаты вергельда, идет речь о вергель-де человека, который был рожден с правом на одаль (oöalborinn)¹³⁷; однако. далее, в титулах, определяющих отдельные платежи в счет этого же вергельда, убитый назван уже haulldr¹³⁸. Это — единственный случай, когда в шкале возмещений судебника фигурирует человек, рожденный с правом на одаль, но значение его тем не менее велико: уже считалось возможным приурочить вергельд известного размера к человеку, права которого определялись обладанием одалем или, точнее, принадлежностью к семье одальманов. Не свидетельствует ли взаимозаменяемость терминов «хольд» и «ôôalborinn maôr» о том, что у составителей судебника не возникало сомнения в идентичности хольда и одальмана? Нужно согласиться с Маурером также и в том, что поскольку одальманами были не только те лица, которые реально обладали земельным владением — одалем, но и все другие, имевшие лишь право на одаль, то к хольдам следует относить всех тех, кто по своему происхождению обладал этим правом¹³⁹.

Анализ характерных черт и особенностей землевладения в Норвегии в раннее Средневековье¹⁴⁰ помогает понять эволюцию одаля в связи с изменениями социального строя и, в частности, с обособлением слоя хольдов. Разложение архаичной системы землевладения, основанной на одале, происходило одновременно с социальным упадком широкой массы бондов и выделением привилегированных одальманов — хольдов из среды свободных.

Очевидно, социальная дифференциация не сразу приобрела столь резко выраженный характер, какой она имела в столетия, когда областные судебники подверглись новой редакции. Вспомним, что в сохранившихся отрывках судебников Боргартинга и Эйдсиватинга противопоставления хольдов бондам еще нет, наоборот, понятия «бонд» и «хольд» употребляются как покрывающие одно другое. В Восточной Норвегии, где «хольд» и «бонд» были двумя обозначениями для одной категории населения, не существовало, насколько можно судить по отрывкам судебников, и иных форм земельной собственности, кроме одаля. Всякое земельное владение являлось одалем, и любой свободный бонд был хольдом'⁴'. Но и в судебниках Фростатинга и Гулатинга хольды упоминаются лишь при перечислении возмещений и по немногим другим поводам, а в остальных титулах деление на хольдов и бондов не проводится, и речь идет просто о свободном человеке (maôr, реже fijáis maôr). Точно так же и в разделах судебников об одале, который впоследствии сделался принадлежностью одних только хольдов, имеется в виду еще обычный свободный соплеменник — член большой семьи ôôals maôr, или ôôalborinn maôr¹⁴². Мы убедились выше в том, что в судебнике Фростатинга, рисующем в целом картину расслоения свободных на категории хольдов и бондов, социальная природа хольда может быть истолкована как «повышенная» свобода бонда: недаром в суде вместо хольдов при их отсутствии и даже наряду с ними, если их было недостаточное количество, могли выступать в качестве свидетелей и соприсяжников «лучше бонды», i^то-видимому, и сами хольды были в Трёндалаге чем-то вроде таких «лучших бондов», составляя, однако, в силу обладания одалем, более привилегированный социальный разряд с повышенными возмещениями и некоторыми другими правами. В «Законах Гулатинга» привилегированное положение хольдов по сравнению с бондами выражено еще резче: градации вергельдов здесь более сильны, чем в Трёндалаге, а достижение прав хольда, т.е. приобретение семьей права одаля на свое земельное владение, требует гораздо более длительного обладания землей.