Избранные труды. Норвежское общество

⁹¹ Вероятно, поэтому в «Старшей Эдде» мы иногда встречаем противопоставление знати рабам, при кажущемся игнорировании рядовых свободных. Так, в «Песни о Харбарде» Один, скрывающийся под обликом перевозчика Харбарда, вспоминая о вызванных им войнах, поддразнивает Тора: «... у Одина — ярды, павшие в битвах, — у Тора — рабы» (Óóinn á jarla, ļ)ā er í val falla, en Pórr á 1эгае1а kyn). Härbarözlioö, 24. Ян де Фрис предполагает, что первоначально в этом тексте вместо ]кае1а kyn было karla куп, ибо противоположности jarl — kari соответствовала, по его мнению, пара богов Один — Тор (de Vries J. Ober das Wort «Jarl» und seine Verwandten, S. 458—469). Юмор древних скандинавов не всегда легко различим современным ухом. Аристократическая точка зрения ясно видна в «Песни о Хюндле», в которой к родам «лучших в Мидгарде», т.е. в мире людей, после героев древних преданий причисляются «рожденные от хольдов» (holöborit), т.е. «лучших бондов», и «рожденные от херсиров» (hersborit). Hyndlolioö, 11, 16. По словам Снорри, Один в Валхалле принимает конунгов, ярлов и других могущественных людей (Snorri Sturluson. Edda, Gylfagynning, кар. 38).

⁹² К. фон Зе полагает, что рабы в «Песни о Риге» находятся в положении арендаторов земли, поскольку Трэль ведет отдельное хозяйство, а не служит в доме господина. (See К. и Alter der Rígs^ula, S. 10). Не говоря уже о том, что фон Зе не учитывает специфики структуры поэмы, он явно смешивает воедино традиционный для германцев и засвидетельствованный еще Тацитом способ наделения рабов участками земли с крестьянской договорной арендой, получившей развитие в раннефеодальный период.

⁹³ Поразительная устойчивость этого деления общества на протяжении огромного исторического периода (от 1—11 до XIII—XIV вв.) была вновь продемонстрирована в исследованиях К. Вюрера, который сопоставил показания Тацита с данными шведских и датских записей обычного права (Wührer К. Die schwedischen Landschaftsrechte und Tacitus’ Germania. — «Zeitschrift der Savigny-Stiftung für Rechtsgeschichte. Germanistische Abteilung», 76. Bd., 1959; idem. Die dänischen Landschaftsrechte als Quelle für die ältesten dänischen Rechtsverhältnisse. — «Mediaeval Scandinavia», I, 1968).

О «tripartitio» у саксов (nobiles, ingenuiles, serviles) см.: Nithcird. Historiarum libri quattuor, IV, c 2. «Monumenta Germaniae Historica, Scriptores», t. II, ed. G.H. Pertz. Hannoverac, 1829, p. 668-669.

Cm. Anderson P. Passages from Antiquity to Feudalism. London, 1975, p. 176 f.

Заключение

На современной стадии изучения скандинавского общества в период раннего Средневековья мы еще не можем с желательной ясностью рассмотреть его со всех сторон. Многое пока остается неизвестным или рисуется в смутных контурах. Труднейшая проблема исторической реконструкции в данном случае сопряжена с необходимостью применить понятийный аппарат, выработанный на материале «классических» стран феодализма, к региону, отличавшемуся замедленностью развития и явной «неклассичностью» социальных форм. При интерпретации общественной структуры раннесредневековой Норвегии историка подстерегают две опасности: легко поддаться мнению о неподвижности и архаичности социального строя норманнов, о господстве в нем порядков, близких или аналогичных общественным порядкам древних германцев либо варваров периода Великих переселений; вместе с тем, отказываясь от подобного взгляда, нетрудно впасть и в противоположную крайность и чрезмерно сблизить общественные отношения у скандинавов этого времени с раннефеодальным строем других европейских народов¹. Объясняется это противоречивостью общественного развития Северной Европы того времени. Действительно, многие правовые нормы, обычаи, термины, институты напоминают о глубокой древности, от которой они, видимо, сохранились. Здесь вновь уместно напомнить об отсутствии римского влияния, а также о том, что, несмотря на широкую внешнюю экспансию эпохи викингов, основная масса скандинавов не покинула своей родины; в отличие от других германских народов они жили на прежней территории не как завоеватели и не как завоеванные. В таких условиях преемственность между старым и новым, осложненная к тому же застойностью и отсталостью хозяйственной жизни, не могла не быть очень значительной. Но необходимо увидеть в этих традиционных формах, изживавшихся с большим трудом, развитие иного социального содержания.