Вторая гносеологическая проблема, близкая к первой, связана с корректностью обоснованности уголовно-правовых решений. Отнюдь не только в России существует проблема фальсификации информации, утаивания ее части, что меняет характер выводов и их восприятия. Даже критики К. Маркса, считавшие его утопистом и наблюдавшие конец эксперимента, опиравшегося теоретически на марксизм, подчеркивали научную честность Маркса, стремление к обоснованию высказываемых взглядов, прагматическую нацеленность его работ. Один из самых основательных критиков Маркса К. Поппер писал: «К тому же в противоположность правым гегельянцам Маркс предпринимал честную попытку применить рациональные методы к наиболее насущным проблемам общественной жизни». Но, разумеется, эта проблема не сводится к личной честности исследователя. К. Поппер продолжал свою мысль о Марксе так: «Наука прогрессирует путем проб и ошибок. И Маркс действительно все время стремился осуществить те или иные пробы».[283]
Как писал немецкий социолог Герман Корте: «В читальном зале Британского музея, который тогда, как и сейчас, обладал одной из лучших библиотек мира, сидел Маркс каждый день… писал и выписывал, перемалывал статистику. Он создал своими руками свыше 40 томов».[284]Основой современного уголовно-правового мышления, которое, несомненно, должно опираться на научные исследования, привязанные к сущему миру, к бытию, не может быть доморощенная и эклектическая идеология. Это означает необходимость изучения реального состояния социальных процессов, взятых в их развитии, разграничения, как уже отмечалось, материалистического и любого вида метафизического подходов, в частности, гегелевского толка. На протяжении буквально нескольких лет в нашей стране произошли серьезные изменения институционального характера. Рынок в экономическом смысле слова стал другим. Исчезла, как и можно было предполагать, организованная преступность или то, что именовалось таким образом. Законодатель противоречиво, но все-таки реагирует на эти изменения. Многие теоретики уголовного права их не заметили. К сожалению, во многих работах по уголовному праву (имена здесь не имеют значения) по инерции выдвигаются положения, которые отражают только растерянность авторов, их непонимание смысла происходящих процессов. Объяснение существующих, действительно сложных процессов дается чаще всего с позиций теории заговора. Оно не опирается на эмпирические данные либо хорошо проработанные гипотезы. Предложения об оптимизации уголовного законодательства сводятся часто к размыванию определенности уголовного закона и усилению репрессии. Вероятно, необходимо проанализировать объяснительные и предсказательные возможности уголовно-правовой науки и оценить ее результаты.
Профессор Вольфганг Науке и профессор Регина Харцер подчеркивали, что марксизм собрал в себе все надежды и страсти, направленные на развитие права от незрелого к действительно человечному состоянию. Это же подчеркивает и В. Г. Графский, говоря о том, что рационализм и гуманизм в мировоззрении Маркса «стали результатом его собственных усилий».[285]
«Учение Маркса, – пишет В. Г. Графский, – впервые привлекло внимание не только к исторической динамике социального неравенства, эксплуатации и угнетения, но также к дисгармоничному развитию личности в условиях отчуждения работника от собственности и гражданина от участия в управлении делами общества и государства».[286]Эти установки и теоретические положения марксизма в современных условиях актуализируются и должны быть основой как уголовной политики в целом, так и принятия отдельных уголовно-правовых решений. В сфере уголовного правотворчества, в частности, должен неуклонно соблюдаться принцип экономии репрессии, а для этого следует обосновать проверяемыми аргументами необходимость усиления наказания, выявления круга его действительных адресатов, степень ограничения не просто юридических прав, но и возможностей дальнейшего развития в обществе, а соответственно, и качество общества. Публичная власть должна при этом соразмерять реальные и формальные свободы, меры улучшения жизни людей и меры усиления их ответственности. Уголовный закон в нынешнем обществе вновь не может игнорировать различия в экономическом и социальном положении людей.