Избранные циклы фантастических романов. Компиляция. Книги 1-20 (СИ)

В отличие от других русских адмиралов, участвовавших в этой неудачной войне, Вирен не собирался пассивно обороняться. Тупо молотить друг друга до полной потери боеспособности он не собирался, хотя бы даже и потому, что уже видел, чем может закончиться подобный обмен мнениями. Кроме того, он понимал, что облегченно-бронебойные русские снаряды максимально эффективны как раз на малых дистанциях, когда их большая скорость и высокая настильность траектории фактически сводят на нет хорошее бронирование японцев. Свою точку зрения на возможный ход боя он постарался максимально точно довести до командиров всех кораблей, тем более что и сами они были не безграмотны и понимали расклады. Именно поэтому над «Баяном» взвились флаги, и змея броненосной колонны начала быстро отклоняться вправо.

Маневр русских оказался для Того неожиданностью. Просто потому даже, что раньше его противники так не воевали. Успев привыкнуть к их нерешительным действиям, он невольно переносил свое восприятие и на нового русского адмирала, которому, вдобавок, еще не приходилось командовать ничем серьезнее крейсера. В результате поворот русских он принял всего лишь за попытку сбить прицел японским артиллеристам. Бесплодную, как считал Того, попытку, поскольку сокращение дистанции обязательно значит большую точность огня. И лишь спустя несколько минут и два облака от попаданий над головным русским броненосцем, он понял, что отворачивать русские не собираются, а значит, что-то пошло не так, как планировалось. Еще больше его убедил в этом удар русского снаряда, прошившего борт «Микасы». Двенадцатидюймовый снаряд ударил как раз в район батареи малокалиберной артиллерии. Просто чудо, точнее, скверная привычка русских взрывателей срабатывать не когда надо, а когда хочется, спасли корабль от немедленной детонации заранее поданных и опрометчиво складированных у самых орудий снарядов. Тем не менее, разлетевшаяся от удара в клочья болванка разнесла все, что оказалось в зоне досягаемости. Раздались вопли, поползли первые раненые.

Ну что же, ничего страшного в подобных раскладах Того не видел. Его корабли были заметно быстроходнее русских, и всего-то ему сейчас требовалось, что, в свою очередь, отклониться вправо. Пятнадцать узлов — более чем достаточно, чтобы сохранить выгодную для себя дистанцию. Ну, это он так думал.

В боевой рубке «Баяна» Вирен прикусил губу, чтоб не сглазить. Японцы поступили именно так, как он рассчитывал. Теперь оставалось довести маневр до логического завершения. И как замечательно, что Ухтомский отказался идти в этот безумный, как он считал, прорыв. Никто теперь не будет путаться под ногами и лезть с «ценными» советами, мотивируя это старшинством производства в чин. И уж тем более не попытается в случае «неправильного» поведения командующего перехватить управление эскадрой. Единственный минус — это необходимость «Баяну» занять место в голове колонны — маневр сложный, вести его самому надо от и до. Да и потом, если этого не сделать, его крейсер через несколько минут окажется между двумя броненосными колоннами, причем фактически на расстоянии прямого выстрела японских орудий. Его сотрут в порошок! Другой вариант — вновь отступить за свою колонну, но это долго и чревато потерей управления эскадрой. Даже просто потому, что окончательно сочтут трусом. А значит — только вперед!

Того, приникнув к смотровой щели рубки, с удивлением и недоумением наблюдал, как русский броненосный крейсер, выпустив из высоких труб густые облака дыма, стремительно набирает ход, занимая позицию в голове линии. Недоумение разлетелось на куски, когда над «Баяном» взлетел контр-адмиральский флаг — Вирен не без основания считал, что теперь таиться нет смысла. Он ошибся, но на какие-то секунды — до его японского визави уже начало доходить, с какого из русских кораблей ведется управление боем. Все же где и какие флаги поднимаются, Того видел. Однако это был далеко не единственный сюрприз русских. Их колонна, внезапно увеличив ход, продолжила поворот. «Севастополь» немедленно начал отставать. «Полтава», идущая четвертой, тоже, хоть и не так быстро, но это значило уже не так много, поскольку русские смогли навязать японцам бой на встречных курсах на дистанции не более двадцати пяти кабельтовых. Именно при таких раскладах их артиллеристы показывали наилучшие результаты, а снаряды легко рвали любую броню.