Избранные циклы фантастических романов. Компиляция. Книги 1-21 (СИ)

Однако особого энтузиазма это соображение у меня не вызвало, потому что в быстрый апокалипсис я как-то не очень верил. Нет, он, ясное дело, наступит, но не так скоро, а поколения через два-три. Если, конечно, человечество не одумается и не перестанет ставить во главу угла неограниченное повышение качества жизни каждой отдельной личности, имеющей деньги, но такое больно уж маловероятно.

В общем, после недолгих раздумий я пришел к выводу, что в моем владении находится нечто достаточно ценное, и осталось только понять, в чем именно эта ценность заключается. То есть по возможности разобраться как со свойствами кольца, так и того мира, в который оно переносит мой организм и непосредственно касающиеся его предметы. Например, почему там мне все время хочется жрать? А через час после того, как набью брюхо так, что больше уже не лезет, тянет на физические упражнения. В последний раз вместо очередного обхода острова я взял топор и, как какой-нибудь потомственный лесоруб, свалил молодой кедр диаметром ствола сантиметров тридцать и высотой около пятнадцати метров. А потом стоял около него и соображал – дальше-то что с ним делать? Пустить на дрова – жалко, на доски – нечем, хотя Робинзон Крузо вроде как-то ухитрялся тем самым топором сделать из бревна доску.

Зато как вернусь в свое время – сразу и аппетит пропадает, и двигаться лень. Через пару дней все вроде возвращается в норму, но не до конца. Во всяком случае, в прошлом самочувствие всегда лучше, чем в настоящем. А что это означает? То, что в поисковике надо набрать слова «купить белую крысу в Москве». Желательно с доставкой на дом. Мне нужно много крыс – больных и здоровых, молодых и старых. Вот на них и посмотрим, как в долговременной перспективе на организме сказываются путешествия во времени.

И, пожалуй, еще надо как-то выяснить, каковы предельные размеры и вес того, что кольцо может переносить на остров.

Глава 4 По ком звонит колокол? По крысе или…

Сталинский дом на Ломоносовском проспекте, где я теперь жил, заметно отличался от пятиэтажки в Новых Черемушках, причем в лучшую сторону. В частности, в нем был лифт. Но, правда, всего один на подъезд, что создавало определенные неудобства. Например, когда он однажды встал, то пришлось тащиться на шестой этаж пешком. Я потащился, по пути уныло рассуждая о несовершенстве мироздания. Вот нет чтобы подобному случиться на моем острове, да после хорошего обеда! Когда меня прямо распирает от желания куда-то приложить мышечную энергию. Да я бы до чердака галопом домчался не запыхавшись! А тут приходится переставлять ноги, хотя больше всего хочется упасть в кресло и неспешно подумать о чем-нибудь возвышенном.

На площадке между третьим и четвертым этажом я обнаружил, если так можно сказать, товарища по несчастью. Почему «если можно»? Да потому, что у слова «товарищ» нет женского рода, а передо мной стояла старушка. Хотя нет, это только с первого взгляда. На самом деле там рядом с двумя набитыми пакетами изволила остановиться крайне величественного вида высокая старуха, хватающая ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. На вид ей было лет восемьдесят, и, не то несмотря на этот факт, не то благодаря ему, было ясно, что за ней стоят многие поколения благородных предков. Наверное, когда-то именно так выглядели всякие герцогини-матери или, точнее, прабабушки, подумал я и спросил:

– Что с вами – вам плохо?

«Герцогиня» отреагировала на мой вопрос нестандартно. Она еще побледнела, хотя дальше вроде было некуда, посмотрела на меня, как на привидение, и потрясенно выдохнула:

– Макс?

Однако тут же спохватилась и добавила:

– Простите, молодой человек, я вас приняла за одного знакомого. Еще раз простите, к старости мое и без того неидеальное зрение стало совсем никудышным.

Понятно, прикинул я. Дед не раз говорил мне, что я – это вылитый он в молодости, и даже показывал в подтверждение пару пожелтевших фотографий. Нет ничего удивительного в том, что эта пожилая дама, судя по всему живущая в том же подъезде, была с ним хоть шапочно знакома и приняла меня за него. Хотя, пожалуй, обращение «Макс» говорит о более основательном знакомстве, нежели просто шапочное.

– Нет, я не Максим Владимирович, я его внук. Вам, наверное, тяжело подниматься? Давайте помогу. На какой вам этаж?

– На тот же, что и вам, – на шестой. Мы с вами соседи по лестничной площадке, если вы сейчас живете в квартире своего деда, мир его праху.