Избранные творения

Потом в ряду похвал Слово упоминаеть и зубы, умалчивая пока о похвалах устам и губам, чего не должно оставлять неизследованным. Так почему же в похвалах зубы упоминаются прежде уст? Иный, может быть, скажет, с намерением в большем изяществе показать красоту, что в описании зубов скрытным образом указуется на улыбку уст; но я разсуждаю, что в похвалах красота зубов по другим видам предшествует хвалам уст. Ибо Слово после этого не оставило не восхваленными и уста, сказав: яко вервь червлена устне твои, и беседа твоя красна (Песн. 4, 3). Посему что же заключаю об этом? В науках наилучший порядок — сперва выучиться, а потом говорить. А кто назовет науки снедями души, тот не погрешит против истины. Как телесную пищу, размягчая зубами, делаем ее пригодною для желудка, таким же образом и в душе есть некая на мелкия части разлагающая уроки сила, посредством которой наука делается полезною для обучаемаго. Посему утверждаю, что наставников, обсуждающих и разбирающих уроки, а тем делающих для нас учение удобопонятным и полезным, слово в переносном смысле называет зубами. Посему–то похвала зубам занимает первое место, а потом уже воздается хвала устам. Ибо уста не украсились бы красотою слова, если бы эти зубы люботрудным уразумением наук не вложили в уста дара слова.

Итак, в разсуждении зубов постигли мы эту причину порядка похвал; теперь время изследовать и самую похвалу, а именно, что красота зубов уподоблена остриженным стадам, которыя все, едва только вышли из купели, равно восхищаются двойничными родами. Похвала же буквально читается так: зубы твои, яко стада остриженных, яже изыдоша из купели, вся двоеплодны, и неродящия несть в них (Песн. 4, 2). Посему, если примем во внимание одно то, что в примере понимается телесно, то не знаю, почему кто–либо назовет служащим к похвале зубов это сравнение их с многородящими стадами. В похвалу зубам ставится их крепость и стройное положение, и то, что они твердо гладким и стройным рядом укоренены в деснах. Какую же красоту зубов изображают своим подобием стада, выходящия из купели с порождением двойней и разсыпавшияся по лесистым холмам, сего невозможно понять с перваго взгляда. Зубы поставлены в ряд, стройно касаясь друг друга, а козы разсеяны, отделяемыя одна от другой потребностию в пастбище. Притом, так как зуб по природе обнажен, то не идет с ним и в сравнение, что носит на себе руно.

Посему должно изследовать, почему украшающий похвалами стройность зубов сравнивает красоту их с двоеплодными стадами, на которых острижено руно и нечистота тела омыта в купели. Поэтому, что же примыслим в объяснение сего? Те, которые Божественныя тайны более ясным истолкованием дробят до того, что духовная сия пища делается удобоприемлемою для тела Церкви, исправляють сим должность зубов, приемля в уста свои жесткий и плотно сложенный хлеб слова, и подробным обозрением делая удобоснедным для душ вкушающих. Так (ибо лучше мысль сию представить в примерах) блаженный Павел сперва просто, без приготовления, как неприправленный какой кусок, предлагает нам заповедь из закона, говоря: да не заградиши устен вола молотяща (1 Кор. 9, 9), потом, умягчив толкованием, понятным делаеть намерение закона, говоря: еда о волех радит Бог? Или нас ради всяко написася (1 Кор. 9, 10)? Много и иных подобных сему мест, например: Авраам два сына име, единаго от рабы, а другаго от свободныя (Гал. 4, 22). Вот хлеб неприправленный!