Избранные творить. Медея

– Здесь? Котёнок, но здесь же холодно, грязно, скользко, а там ты будешь жить как принцесса. А я буду твоим мавром, – он взял в руки её голову и нежно поцеловал в губы.

– Пойми же, любимый, однажды я уже ездила в страну солнца и счастья, но как всё это закончилось…

– Так вот что? – Дмитрий тяжело вздохнул, вспомнив, как завязалось их близкое знакомство, – Но в этот раз я буду с тобой.

– Этого я и боюсь.

– Но со мной ничего не может случиться, котенок. Я баловень судьбы.

– А я – ангел смерти.

– Ты – богиня любви, – он коснулся губами её шеи и заключил в объятия. Медея откликнулась щедрыми ласками.

Утолив любовную жажду, они лежали на полу с закрытыми глазами. Каждый думал о своем.

– Знаешь, Медея, – прервал молчание Дмитрий, – наверное, это естественно, что ты теперь боишься путешествий. Но преодолеть этот страх можно только, пойдя ему на встречу.

– Я не хочу.

В конце концов, Дмитрию удалось уговорить любимую, и на следующий вечер они поездом поехали в Москву, а утром вылетели за границу.

Египет встретил туристов зноем. Отель, в котором они расположились, явился любовникам земным раем. Это был огромный роскошный дворец, окруженный зарослями ухоженных тропических деревьев, бесконечными тенистыми аллеями, многочисленными белыми лестницами и залитыми солнцем мостами, перекинутыми через прозрачный тёплый длинный бассейн с замысловатыми изгибами и лёгким течением, сделанный наподобие реки весьма искусно.

Постоянное присутствие рядом любимого человека, изумительно вкусная пища, тёплый климат и кардинальная смена обстановки заставили Медею позабыть обо всех бедах и страхах. Она наслаждалась долгожданным, ничем не перебиваемым покоем и любовью.

– Боже, как же я счастлива! – проговорила красавица, жмурясь от солнца и нежно обнимая друга за широкие плечи.

– Медея, я хочу, чтобы ты стала моей женой.

– Давай не будем сейчас об этом, Дима. Ведь ты уже женат.

– Да. Я долгое время не хотел оставлять эту беспомощную нервную женщину, но сейчас понял две вещи. Во-первых, нервная она лишь пока я рядом, ведь именно из-за меня она психует. Во-вторых, наша любовь – одна на миллион. Так почему же мы не можем быть вместе? Жертвовать таким сокровищем ради того, чтобы кому-то не стало ещё хуже, чем уже есть? А может, ей напротив станет лучше без меня…

– Но ты говорил, что она может покончить с собой.

– Да, ей надо подлечить нервы…

– А куда мы завтра поедем? – перевела разговор на другую тему Медея.

– В Каир – экскурсия по некрополю. Знаешь, гид так захватывающе описывал места, где мы побываем. Думаю, тебе понравится.

Некрополь Гиза поражал воображение своей монументальностью и колоссальностью. Огромные таинственные пирамиды удивляли размерами и правильностью форм.

Известная египетская поговорка: «Всё боится времени, но время боится пирамид», как нельзя точнее говорила об этом месте.

Да, эти вечные исполины, сооружённые ещё до нашей эры ценою многочисленных человеческих жизней, несколько десятков веков возвышались над горячим жёлтым песком, точно проросли сквозь него из царства мёртвых.

Пирамида Хеопса, наиболее пострадавшая в неравной борьбе со временем – потерявшая свою кольчугу – полированную облицовку, позволяла подняться на вершину по гигантским каменным блокам. До самого предела никто из группы туристов забраться не рискнул. Но одолевшим хотя бы половину высоты саркофага открывался незабываемый вид. Поднявшиеся на пирамиду люди невольно ощущали себя частью неких высших сил, под неусыпным взглядом которых вот уже сколько тысячелетий покоятся на бренной земле невозмутимые каменные великаны.

Стоящую на высоте усыпальницы фараона Медею терзали странные мысли:

«Зачем я позволила себе отказаться от этого могущества! Зачем пожелала снова стать ничтожной! Что нашло на меня тогда?»

Когда все туристы насладились видом, экскурсия двинулась к следующему чуду света.

Сфинкс предстал перед любопытствующей толпой во всём величии. Таинственный гигант не баловал смертных вниманием. Загадочный взгляд его был устремлен поверх пустыни вдаль, в грядущее.

– По-арабски Сфинкс звучит, как Абу эль хол, что означает «Отец ужаса», – поведал экскурсовод восторженным туристам.

– Вероятно, в отличие от пирамид он боится времени, – заметил Дмитрий, имея ввиду полуразвалившееся лицо человеко-зверя (что однако это ничуть не умаляло величие «Отца ужаса», существовавшего чуть ли не с сотворения мира).

У его подножия Медею охватило осознание собственной тщетности перед лицом Всемогущего Зла, частью которого она могла бы стать.

Вскоре счастливый отпуск закончился. Двенадцать дней пролетели как один, и любовникам пора было покинуть знойный Египет и вернуться в русский холод.

В России уже наступила зима. Ледяной ноябрьский ветер, то и дело меняющий своё направление, с силой распахивал полы шуб и дубленок, словно пытался загнать отдохнувших россиян обратно в самолёт. Но на правах хозяев люди яростно пробирались к автобусу аэропорта, преодолевая грубые толчки злого северного гостя.

Ещё два дня отогревались влюбленные вместе. Наконец, Дмитрий сказал: