Избранный

Анастасия Безансон сидела почти в самой середине зала, который не был, конечно, предназначен для проведения пресс-конференций, тем более таких, и звуки музыки, жившие здесь доселе дружно и комфортно, теперь шепотом рассказывали друг другу о таинственных пришельцах и прятались в самые дальние углы. Настя впервые, наверное, за много лет не знала, что ей делать. Логика всей ее работы в Ордене диктовала одно решение: надо встать, уйти, скрыться, поменять имя, залечь на дно, а потом попытаться восстановить связь с теми, кто уцелеет. Орден слишком могуществен для того, чтобы его уничтожили целиком. Дед не позволит этого… Хотя для Насти и было очевидно, что Дед водил ее все последние дни за нос, беззастенчиво использовал, она все же не могла пока изжить в себе уважение и преклонение перед этим человеком…

На сцене сейчас сидел ее бывший возлюбленный, Алексей Климов. Они познакомились в метро, много лет назад. Этот человек пробудил тогда в ней огромное чувство, поглотившее весь ее прежний мир. Она потом уже никогда не была так счастлива и так… несчастлива… Он оставил ее как раз в тот день, когда она собиралась сообщить ему, что вот уже месяц носит его ребенка. Сказать не успела… От переживаний случился выкидыш. В ней вдруг что-то непоправимо треснуло, жизнь завернула на другой бесконечный круг, круг ада, когда все существование лживо и каждый день приходится играть роль. Вся ненависть, что она накопила за эти годы к Алексею, теперь мягко и небольно уходила от нее. Она внимательно смотрела на него, на его мягкие черты, умные глубокие глаза, на повзрослевшую фигуру, и старая любовь, которая, как выяснилось, никуда не делась, а только была погребена под бедовыми днями, поднималась теперь в полный рост. Есть такое свойство у любви – возвращаться в тело, когда все уже бессмысленно, в том числе и ее появление…

Пресс-конференция подходила к концу. Настало время задавать вопросы журналистов. Первым поднялся корреспондент одного из ведущих французских телеканалов:

– Все, что вы здесь рассказали нам, месье Климов, впечатляет. Но где доказательства? Кто подтвердит нам, что все это не плод вашего воображения?

Климов молчал. Он уже узнал в зале Настю и категорически не мог понять, как она сюда попала. Геваро, видя, что его товарищ в затруднении, попробовал было ответить вместо него, но вдруг раздался женский голос:

– Я могу подтвердить! – все взоры обратились на молодую, хорошо одетую женщину, поднявшуюся со своего места. – Меня зовут Анастасия Безансон. Я последние годы возглавляла всю резидентуру Ордена в Париже.

Настя прошла по рядам, вышла на сцену и, встав неподалеку от стола, продолжила:

– Господа Геваро и Климов говорят чистую правду. Они не знают только одного… Мои люди следили за Климовым и всеми, кто был замешан в этой истории, до самого конца. И вот конец наступил…

Шум в зале усиливался. Алексей от изумления готов был закричать. Неожиданно дверь в зал открылась, и в нее неспешно вошел Пьер Консанж. Его рука уже не болталась на перевязи, а была глубоко засунута в карман. Длинные волосы беспорядочно растрепались. Несчастные телерепортеры и фотографы газет не понимали, на кого обращать больше внимания: на участников пресс-конференции, на знаменитого музыканта или на женщину, только что сделавшую сенсационное заявление. Скрипач подошел к сцене, вынул из кармана пистолет и выстрелил в Настю. На ее лице не отобразилось боли, она умерла мгновенно, и лик ее был спокоен и красив. Консанжа не успели скрутить и отдать в руки полиции. Вторым выстрелом он пустил пулю себе в лоб.