Избранный

Хотя… будь у нее такой выбор, она бы отказалась от знакомства с Кором?

Да, подумала Лейла. Она бы предпочла никогда не знать о его существовании.

Любовь всей ее жизни, ее «Блэй», ее вторая половинка, душа и сердце… был изменником. И ее чувства к мужчине стали открытой раной, через которую в нее попала бактерия предательства, распространившись по всему телу.

Так она оказалась здесь, в сотворенной своими же руками тюрьме, мучилась от того, что связалась с врагом; сначала из-за шантажа …. позднее потому, что жаждала его общества.

Но разрыв был печальным, Кор сам положил конец их тайным встречам, когда она заставила его признать свои чувства. А потом ситуация из печальной стала откровенно трагичной, когда его пленило Братство.

Сначала она не могла ничего выяснить о его состоянии. Так, чтобы не раскрыть себя… даже признавшись во всем, она бы не смогла спасти его.

И она застряла здесь, стала призраком, которого мучили чувства, опутанная ядовитым плющом вины и сожалений, без всякой надежды на освобождение.

— …правда? В смысле… — Блэй продолжил говорить ей что-то, и пришлось потереть глаза, чтобы сосредоточиться. — …в конце ночи, когда ты здесь, с малышами. Ни в коем случае не хочу сказать, что тебе не нравится проводить время с ними.

Уходите, — она мысленно обратилась к мужчинам. — Прошу вас, уходите, оставьте меня одну.

Дело не в том, что она не хотела, чтобы они общались с малышами, и не то, что бы она питала неприязнь к отцам Лирик и Рэмпа. Ей просто нужно дышать, а это было невозможно, когда кто-то из этих мужчин смотрел на нее таким образом, как они смотрели на нее сейчас.

— Звучит неплохо? — спросил Куин. — Лейла?

— О да, разумеется. — Она не знала, на что согласилась, но не забыла улыбнуться. — Сейчас я просто хочу отдохнуть. Они почти не спали в течение дня.

— Жаль, ты не позволяешь нам помогать. — Блэй нахмурился. — Мы же в соседней спальне.

— Большую часть ночей вы проводите в сражениях. Вам требуется сон.

— Но ты тоже важна.

Лейла перевела взгляд на люльки и вспомнила, как она укачивала малышей на руках, кормила их, отчего ей стало только хуже. Они заслужили мамэн лучше чем она, без сложностей и бремени ее решений, которые изначально не стоило принимать; мамэн, незапятнанную слабостью к мужчине, к которому она не должна была приближаться никогда… и, тем более, любить.

— По сравнению с ними я не стою ровным счетом ничего, — прошептала она резко. — Они — это все.

Блэй подошел к ней и взял за руку, его синий взгляд был полон тепла.

— Нет, ты не менее важна. А у каждой мамэн должно оставаться время для себя.

Зачем? Чтобы купаться в сожалениях? Нет, благодарю.

— Я отдохну от них на том свете. — Осознав, насколько мрачно прозвучал ее ответ, Лейла поспешила исправиться: — К тому же они вырастут очень быстро. Быстрее, чем мы заметим.

Разговор продолжился, но она ничего не слышала из-за крика в голове. Но потом, наконец, ее оставили отдыхать в одиночестве, и пара ушла.

Она была рада наблюдать, как они уходят, и от этого становилось еще грустнее.

Встав с кровати, Лейла снова подошла к люлькам, и на глаза опять набежали слезы. Вытерев щеки, снова и снова, она достала платок из потайного кармана и высморкалась. Малыши крепко спали, веки были закрыты, они устроились лицом друг к другу, будто во сне общались с помощью телепатии. Идеальные ручки и ножки, круглые животики, завернутые во фланелевые пеленки… они были прекрасны, веселились и улыбались в часы бодрствования, а спали умиротворенные, словно ангелочки. Рэмпэйдж набирал вес быстрее, чем Лирик, но она, казалось, была крепче, чем он, меньше суетилась и баловалась, когда ее пеленали или купали, и взгляд был более сфокусированным.

Когда слезы закапали на ковер у ее ног, Лейла не знала, сколько еще продержится.

Прежде, чем она успела осознать свои действия, она подошла к внутреннему телефону и набрала четырехзначный номер.

Спустя минуту, по ее вызову пришла доджен, и Лейла надела на лицо привычную маску, улыбаясь прислуге с легкостью, которую на самом деле не чувствовала.

— Благодарю тебя за заботу о моих драгоценных детях, — сказала она на Древнем Языке.

Няня ответила ей добрым словом и радостью во взгляде, и Лейла смогла вытерпеть всего пару секунд подобного общения. Потом она выскользнула из комнаты и быстро пересекла коридор со статуями. Добравшись до дверей в конце коридора, она распахнула их и вошла в крыло для прислуги.

Как и во всех роскошных особняках подобного размера, особняк Братства требовал огромное количество обслуживающего персонала, и комнаты додженов занимали несколько коридоров, единое целое подразделялось на группы в зависимости от возраста, половой принадлежности и исполняемых обязанностей. Оказавшись в лабиринте переходов, Лейла руководствовалась одним критерием в выборе своей цели — найти пустую незанятую комнату… и она нашла спальню в трех дверях после очередного поворота. Войдя в пустое, простое помещение, она подошла к окну, приоткрыла его и закрыла глаза. Сердце билось в груди, голова кружилась, но когда она вдохнула свежего, холодного воздуха…