Избушка на козьих ножках

— Только спиртное мы отдадим после того, как вы нам приметы назовете, — предупредила Грибкова Инна. — А то выпьете и все забудете.

— Ладно, но бутылку я держать буду, — выставил свое условие Грибков, явно подозревающий подруг в обмане с целью выманить у него информацию и оставить его трезвым.

Впрочем, запросы у Грибкова оказались довольно скромными. Водку он предпочел подешевле, но зато три бутылки. А из закуски удовольствовался банкой тушенки.

— Много есть вредно, — наставительно сказал Грибков, заграбастав покупки. — А жирное тем более. От жира закупорка сосудов и прочая дрянь.

— Ну? — выжидательно спросила у него Мариша. — Что там с тем человеком, который выловил вас возле «Крестов»?

— В общем, тот человек был не один, — сказал Грибков. — Я ведь мимо «Крестов» случайно проходил. Я как раз за пенсией шел. А прописан я в аккурат возле Них, то есть дом стоит возле «Крестов». Ну и почтовое отделение, где я пенсию получаю, там же. Конечно, я приоделся поприличней, все-таки в официальное учреждение иду.

— А без вступления никак нельзя? — нетерпеливо спросила Мариша.

— Нельзя, — помотал головой Грибков. — Какая нетерпеливая! Можно подумать, что это у вас трубы горят, а не у меня.

— Не обращайте внимания на мою подругу, — вмешалась Инна. — Такой уж у нее характер. Мы-то, ее близкие, привыкли, что она все время перебивает, а посторонние люди иногда обижаются.

— Я не обижаюсь, — миролюбиво заверил Инну Грибков, пока Мариша обдавала Инну испепеляющим взглядом. — Я просто говорю так подробно, чтобы вы поняли, что выглядел я тогда довольно прилично. Во всяком случае, наличие паспорта у меня можно было предположить.

— Ага, — сказала Инна.

— Вот те люди, видимо, и решили, что я им подхожу, — сказал Грибков.

— И что за люди?

— Я вообще-то, когда возле меня телохранитель возник и к машине пригласил, чуть в штаны не наделал, — ударился в воспоминания Грибков. — Решил, что спета моя песенка, сейчас эти ребята меня на опыты увезут, и вся недолга. Но потом подумал, что место такое, что кругом ментов полно, и вряд ли кто меня обидит. Ну и подошел, раз зовут. А тот мужик и говорит…

— Какой мужик? — снова перебила его Мариша. — Как он выглядел?

— Ну, как бы вам поточней его описать? — задумался Грибков. — Вы такого итальянского артиста Марио Бальоне знаете?

Подруги переглянулись и дружно отрицательно покачали головами.

— Жаль. Очень на него тот мужик похож был, — сказал Грибков. — А так я даже и не знаю, как бы вам поточней его приметы описать.

— Послушайте, уважаемый! — выдвинулась вперед Мариша. — Сдается мне, что вы нас с подругой дурите — никакого мужика вы не помните. Отдавайте водку, и разойдемся по-хорошему!

Услышав угрозу, Грибков проворно отодвинулся подальше от Мариши.

— Я все помню! — категорично заявил он. — Просто я не привык делать работу кое-как. Если уж я беру плату, то выкладываюсь на все сто процентов. Вот и для вас я стараюсь придумать, как получше описать того мужика.

— Достаточно, если вы его просто опишете, — нервно сказала Мариша.

— Ну, он из машины не выходил, — сказал Грибков. — Но роста, думаю, никак не выше среднего. Полный. Пальцы толстые и волосатые. На одном пальце перстень. Золотой, с крупным камнем. Я бы не удивился, если бы оказалось, что с брильянтом. Волосы у него уже с проседью, но когда-то были черные. И сам он смуглый. Глаза только светлые. Но не армянин и не азербайджанец. Может быть, с юга России. Одет был в светлый костюм.

— А особые приметы?

— Шрамов на лице не было, — сказал, немного подумав, Грибков. — Бородавок тоже.

— А возраст?

— Так видно, что уже далеко не молодой человек, а морщин еще почти не было, — сказал Грибков. — То есть были, но немного. Думаю, что лет пятьдесят тому человеку стукнуло. Но не больше.

— Ну, хорошо, а машина, в которой он сидел?

— Вот про машину я могу сказать, — обрадовался Грибков. — «Мерседес» это был! Блестящий, темно-синего цвета.

— А номера? — спросила Инна.

— Ну, вы уж слишком многого от меня хотите, — возмутился Грибков. — Все-таки не вчера дело-то было. Не помню я теперь, какие там два года назад номера у машины были. Я и человека того запомнил лишь потому, что он мне моего любимого актера напомнил.

— А как его звали? — спросила Мариша.

— Сказал же уже, он мне не представился, — буркнул Грибков. — Спросил, хочу ли я заработать. А когда я сказал, что хочу, спросил, есть ли у меня паспорт. А когда я и на этот вопрос ответил утвердительно, он послал меня с одним из своих парней. Тот у кассы выдал мне деньги, я расписался в бумажке, мне вернули паспорт и пятьсот рублей, и мы на том распрощались.

— А больше к вам никто кроме нас с этим вопросом не приходил? — спросила Мариша.

— Нет, — сказал Грибков. — Не помню. Если бы приходили, я бы запомнил. А так, значит, никто не приходил.

— Понятно, — сказала Инна и посмотрела на Маришу.

У той тоже больше вопросов к Грибкову не было. И, отпустив повеселевшего мужика с его честно заработанными бутылками домой, подруги двинулись дальше.

— Кто у нас на очереди следующий? — спросила Инна.