Избыточная мотивация

– Пытался найти. Хотя было сложно. После моего приезда я встретился с Гуламом, который не очень хотел со мной встречаться. Но он понимал, что большие деньги, которые он хотел получить, могут ему не достаться, и поэтому решил встретиться со мной, хотя и не очень охотно. Скорее, уступая настояниям своего родственника Мехмана. И тогда я задал себе вопрос – почему? Почему он сомневался в том, что убийца, которого он почти наверняка видел, не захочет выплачивать ему деньги. Казалось бы, логично предположить, что убийца обязательно заплатит за молчание Гулама. Но убийца тянул несколько месяцев и не платил деньги. Почему? Разве он не опасался разоблачения? Значит, был почти уверен, что разоблачение не сможет ему реально повредить, так как безработному и опустившемуся Гуламу могли не поверить.

Микаил слушал, уже не перебивая.

– Но когда появился я, все изменилось. Убийца понял, что Гулам может попросить денег у меня, и в отличие от него я могу заплатить деньгами Мурадбековых, которые и прислали меня сюда, чтобы я попытался раскрыть это преступление. Если преступление было.

Хаквердиев смотрел ему в глаза.

– На следующее утро Гулама застрелили. Убили из хорошего коллекционного ружья, которого не может быть у обычного охотника. Еще один фактор не в пользу обычного убийцы.

Хозяин дома внимательно слушал и ни о чем не спрашивал. Ничего не уточнял.

– В тот день, – продолжал Дронго, – когда погибла ваша невестка, вы нарочно перенесли заседание на субботу, чтобы обеспечить себе алиби. И вернулись раньше обычного. Уже прекрасно понимая, что Самира не будет сидеть дома одна. И едва появившись в городе, вы почти сразу отправились следом за ней. Вы ведь точно знали, где именно она будет гулять. Вы встретились с ней и столкнули ее со скалы. Она даже не успела испугаться или крикнуть. Увидев вас, она молча ждала, когда вы подойдете ближе. И поэтому даже не крикнула. Затем вы вернулись домой. Так было совершено это преступление.

Наступило долгое молчание.

– Все? – наконец спросил Хаквердиев.

– Нет, не все. Брат вашей невестки Мовсум рассказывал мне, что у нее были определенные проблемы с рождением детей. Именно поэтому они часто летали в Швейцарию, где она проверялась и проходила курс лечения от бесплодия. Мне было не сложно узнать телефон клиники и перезвонить туда, чтобы они подтвердили мне диагноз.

– Ну и что?

– За два дня до их появления в Габале вы лично позвонили в эту клинику. Учитывая, что вы не знаете немецкого языка, вы пригласили преподавателя из школы Севиль Кулиеву, которая говорила с лечащим врачом вашей невестки и переводила вам его слова. Я поговорил с ней и узнал о вашем разговоре. Оказалось, врач сказал Самире, что у нее нет шансов родить. И нет даже шансов найти суррогатную мать. Очевидно, у нее были проблемы с яйцеклеткой. И тогда вы приняли решение…

Хаквердиев тяжело вздохнул.

– Такая своеобразная мораль, – безжалостно продолжал гость, – когда налицо более чем избыточная мотивация. Если бы на моем месте оказался эксперт из любой другой страны, даже самый лучший специалист, он мог бы не понять подобных местных условностей. В наших семьях женщины рожают иногда по пять-шесть девочек до тех пор, пока не появится мальчик. Любой мужчина считает, что у него обязательно должен быть сын. Но я знаю местные обычаи. И понимаю, что вы не могли допустить, чтобы ваша ветвь рода Хаквердиевых закончилась на вашем сыне. Ведь кроме него у вас только две дочери. Очевидно, именно тогда Этибар и его супруга решили взять ребенка из детского дома. Для такого гордого человека, как вы, это было абсолютно неприемлемо. Ведь у вас две девочки, дети которых будут носить фамилии ваших зятьев. А Самира не могла родить уже даже при искусственном зачатии, что подтвердили в клинике. И вы решили, что будет правильным избавиться от такой невестки, которая не сможет подарить вам продолжателя вашего рода. Развод в таких известных семьях иногда случается, но ваш сын по-настоящему любил свою молодую супругу и никогда бы не дал согласия развестись с нею.

Хаквердиев угрюмо молчал.