Избыток подсознания

У нас с Леной и с Марком такой смешанный record — но, в общем, ревность перестала быть разъедающей и разрушительной и почти преобразовалась в абсолютную любовь ко мне как к одному из «своих», в промежутке побывав сомнительной (но невысказанной, впрочем, вслух) верой, что мое присутствие было благотворно как источник либидозного по своей природе творчества. И вот сейчас Лена собирается стать психотерапевтом, как она стала учителем живописи, или, как тут говорят, — art teacher, тоже потому что нам же нужен был art teacher, и так все началось — и у нее теперь есть успех. Поэтому когда я влетела так легко и красиво в своем новом черном пальто с двойным рядом пуговиц и высокой кокеткой — это было хорошее начало Лениной новой карьеры, и она пошла переодеться в business одежду, и мы уселись на кушетки и стали анализировать мое положение, которое, как следовало бы мне сказать, чтобы не прогневить еврейских богов, детей и семей, в общем-то, прекрасно и хорошо-отлично, — так надо было мне сказать ей с самого начала сеанса, потому что вид у Лены был такой, как будто она собралась мне очень серьезно помочь, — так мы уселись (пальто пришлось снять и повесить на спинку стула). Ну что ты хочешь? — в который раз спросила она. Как можно чего-то хотеть, когда я в красивом пальто прохожу мимо вонючих бездомных, — вот забыла у нее спросить, как надо на такой вопрос отвечать, — но все же вот вопрос, который же надо всегда себе задавать, и тогда будешь полновесным человеком, и когда будешь умирать, будет ясно, looser ты или нет. А так просто drifter — просто несешься без своей воли и только подчиняешься воле чужих людей. А, да, заметим тут непременно, что я всегда знаю, чего я не хочу — всегда так было — вот смотришь на соседей-алкоголиков из мертвой деревни, и точно знаешь, что так не хочешь: страх, и уродство, и вонь ленивой пьяной злобы — и точно всегда знаешь, что сделаешь все, чтобы так не случилось. Ну и так далее. А вот чего хочешь — как знать? Хочу, чтобы всегда было красиво? Хочу проноситься в картине с красивой рамой? Блистать? Покорять-нравиться? Покорять и нравиться. Стыдно будет доктору сказать — все же мы как-то давно знакомы, и нельзя же терять уважение последнего друга. Может, не следует этого хотеть? Может, надо отучиться от этого желания? Почему покорять и кому нравиться? Нравиться всем. Чтобы обожали. Интересно, это все так? Но особенно нравиться мужчинам. Вот в детстве меня обожали. Я была такая cutie, что все меня просто обожали — ну, или почти все, — и я совершенно привыкла к этому обожанию, поэтому теперь мучаюсь от того, что не все меня обожают? И пальто. Пальто было два — одно было такое строгое и прямое, классное — и вот message (я все время сбиваюсь на свой будущий язык) был тоже соответствующий такому строгому дорогому пальто — такой был бы у меня ужасно правильный business look (правда же, мои маленькие английские вставки понятны и без перевода — это же не как у Толстого, где целые страницы читаешь мелким шрифтом в примечании? Вот сижу сейчас и начинаю понимать, что неспособность читать по-французски эти самые места, которые были совершенно прозрачны для миллионов других читателей (пусть и относящихся к предыдущему поколению детей, которых непременно учили пяти языкам), вызывала тяжелейшее чувство).