Избыток целей

А уже на месте выяснилась одна из основных причин, по которой стоило ехать именно в Эс-сувейру. Каждый июнь здесь проводится фестиваль музыки «гнауа». Это музыка потомков черных рабов из тропической Африки, первородный тропический блюз, исполняющийся на западноафриканской лютне и массивных металлических кастаньетах, чей звук напоминает лязг кандалов. Сейчас гнауа приобрела, так сказать, эстрадный статус, а когда-то была чисто ритуальной музыкой. На тайных церемониях рабов, длящихся всю ночь, с ее помощью вызывались духи для излечения болезней. Страждущие плясали, собравшись в круг, пока не падали в изнеможении, а музыканты ни в коем случае не должны были прерываться ни на минуту, иначе рассерженные духи могли навредить танцующим – поэтому к концу церемонии пальцы музыкантов оказывались стертыми до крови.

В течение пяти дней до глубокой ночи на трех сценах при огромном стечении народа гремела заглушающая шум океана и сносящая голову музыка. Ее вибрации пропитывали все вокруг. Несмотря на обилие туристов, основную массу слушателей составляли местные. Вместе с модной марокканской молодежью с дредами и в майках с Бобом Марли точно так же отплясывали солидные мужчины и женщины с детьми. Вне всякого сомнения – музыка здесь по-настоящему жива, больше того, она является жизненной необходимостью местных жителей.

Первый раз пришли посмотреть на это буйство с детьми, но они были так напуганы беснующимися темнокожими в разноцветных нарядах, и раздавлены стеной звука, всей этой аудиовизуальной фантасмагорией ядерной мощи, что в следующий раз оставили их в отеле на бэбиситтеров и пришли втроем.

Оказалось, что помимо местных, тут выступали европейские коллективы, помимо гнауа, игралась другая музыка, и строгих стилистических ограничений не было. Однако местом силы оставалась гнауа: драйву, с которым играют уличные музыканты, могут позавидовать самые крутые западные звезды.

Традиционная одежда местных, это джеллаба – длинное мужское платье до полу, иногда дополненное чалмой, у женщин – абайя, платье-покрывало, покрывающее тело с головы до пят, открытыми остаются лишь глаза; на ногах – шлепанцы-бабуши.

Времяпровождение оказалось достаточно насыщенным, учитывая то, что нужно было заниматься детьми, а также то, что Андрей, как всегда на отдыхе, занимался рабочими вопросами – звонил с переговорного пункта, отправлял сообщения по электронной почте. (вначале он это делал из гостиницы, но потом нашел бизнес-центр в городе, в котором те же услуги стоили на порядок дешевле).

Чтобы получить более полное представление о стране, взяли напрокат машину. (от коллективных экскурсий единогласно отказались). Поездки сами по себе доставляли – пейзаж вокруг просто великолепен: пустыня во всех своих возможных проявлениях, оазисы и редкой красоты горы Атласа.

Насчет Касабланки тоже предупредили: в этом огромном многомиллионном мегаполисе, деловом центре страны, делать совершенно нечего. Тем более что от Эс-сувейры до него более 400 километров.

А по поводу Марракеша двух мнений не возникло, невозможно обойти без внимания этот город. Все здания в нем оранжево-красного, терракотового цвета, других домов здесь строить нельзя. Старый город Марракеша, его медина – это сплошной гудящий рынок с тысячами работающих ремесленников и обилием товаров, от пряностей до ковров; словом, ожившая восточная сказка. Стоял полумрак – небо перекрывали навесы бесчисленных лавок, на землю ложились странные тени от раскачивающихся тростниковых и деревянных перекладин и перекрытий, и повсюду развешанных тканей. По торговым аллеям, образующим огромный лабиринт, проносились угрюмые мужчины с тележками, доверху наполненными горячими лепешками, бараньими тушами, сухофруктами, мешками с кус-кусом, овощами. На узких улицах медины сталкивались лбами ослики и мулы, и погонщики, беззлобно поругиваясь, пытались разрулить пробки.

К запахам плесени и пыли, вырывающимся из лавок, подмешивались угольный дым, ароматы свежего хлеба и специй, вонь свежекрашенных кож и овечьей шерсти. В антикварных лавках вонь благородная, там, где продают специи – удушающая, у красильщиков кож – непереносимая. Над рядами, где торгуют сувенирами, висят ароматы дешевых духов и пота взмыленных туристов.

Медина – это сложный живой организм. Её структура поражает своей мудростью. Существует разительный контраст между толкотней и суетой базаров и спокойствием извилистых улочек, на которых расположены жилые дома. Здесь слышны лишь детские голоса и зазывные крики торговцев овощами и свежей мяты. Монотонность глинобитных стен изредка нарушают тяжелые обитые медью двери, за которыми царит умиротворенная тишина затененных двориков.