Издалека

— Не суетись, не суетись, — пробормотал начальник, листая журнал. Тот выглядел учётной книгой; записи в ней могли быть интересны только её владельцу. Непонятно, зачем этот малый прихватил её с собой…

Тем не менее, приказ есть приказ: не возвращать ничего принесённого Хирголом. — Ты прекрасно справился с заданием. Мне велено сообщить, что тебя ожидает награда. Но всё это уже не для тебя.

Хиргол открыл было рот, чтобы возразить… но быстро понял, что ни к чему хорошему это не приведёт.

После коротких расспросов Хиргола, всё ещё не верящего своему счастью, отвели в отдельную комнату в личных апартаментах Цеальвира и позволили привести себя в порядок. После обеда юноша почти совсем утвердился в мысли о том, что избежал самого худшего.

Омрачало радость только то обстоятельство, что начальник наотрез отказался сообщить ему, как поживают его, Хиргола, родственники. Не положено, было ответом. Узнаешь в своё время.

* * *

Монах сидел перед Плитой, глядя на три свитка, лежавшие на коленях. Копии, и не очень качественные. Тем не менее, было видно, что текст на них практически полностью совпадает. Унэн долгое время сравнивал и сличал причудливые, состоящие из дуг и точек, буквы, прежде чем понял, где именно он видел уже этот текст.

Он достал Книгу и открыл первую страницу. Одну из тех, которые никак не удавалось перевести. Не составило особого труда отыскать то место, где начинался повторяющийся фрагмент. Не нужно было обладать особой наблюдательностью, чтобы понять: текст один и тот же.

Так что же, значит, Книга бывала здесь и раньше?

Монах смотрел на старинный том и ощущал, что логика, к которой он привык, постепенно рушится. Само по себе это было бы не столь страшно, если была бы хоть какая–то замена. Но никаких объяснений происходящему не было.

Последняя проверка.

Монах вздохнул и положил все три свитка на Плиту. Будем надеяться, что и на этот раз всё обойдётся. Плита постепенно засветилась, и поверх первоначального текста на каждом свитке стал проступать перевод.

Унэн склонился над Плитой, вчитываясь в медленно формирующиеся слова.

«Монах стоял, не шевелясь, посреди зала, уставленного книжными шкафами, и терпеливо ждал, пока появится тот, чьи шаги он давно уже слышал…»

Унэн смахнул свитки с Плиты и отвернулся от её медленно гаснущей плоскости. Ему было страшно.

XXVI

Сколько времени он провёл в обеденном зале, Норруан не знал. Апатия овладела им; всё стало безразлично и ненужно. Он не знал, что делать с продолжающей возвращаться памятью.

Десятки жизней, каждый миг которых постепенно становился ему известным. Всеми этими людьми был он сам; все они жили в разных местах, иногда в разных мирах. Общее у них было одно: фантастические возможности, колоссальная страсть к самоутверждению и имя, отчасти похожее на «Норруан». Или означавшее нечто неодолимое, ужасное, мощное.

Все они приковывали его к этому месту «для ожидания», все ожидали его возвращения. Выбор невелик: или блуждать по бесконечным коридорам, что начинались сразу за внешней дверью «Замка», или заново проиграть историю жизни любого из них. По нотам, по заранее известному плану. Отклонений не допускается. В конце одно и то же: сокрушительное поражение и… всё тот же унылый выбор.

Правда, смутно помнилось нечто иное. Детство (видения были смутными и разрозненными — черепки какой–то вазы у ног, ветхая хижина и печальное лицо матери). Прочие воспоминания, ничего, кроме боли, не приносящие.

Высидев без малого неделю (по своим собственным ощущениям, поскольку от часов в этом проклятом загробном мире толку не было), Норруан попытался начать ходить в гости. Но всякий раз, когда голос из–за двери приглашал его войти, он находил за дверью… свой собственный «Замок». В довершение ко всему, из коридора начисто исчезли охранники, и кто бы то ни было ещё. Чем сильнее становились отчаяние и гнев Норруана, тем меньше шансов оставалось выместить их. Весь этот невозможный мир, состоявший из бесконечного числа переходов и коридоров, становился кошмаром, что был страшнее любой из жизней, которую он в любой момент мог прожить заново.

Кроме Зивира.

Поскольку в Зивире всё ещё оставалась сила, которая не желала повторять раз и навсегда придуманную последовательность событий.

Когда Норруан очнулся от болезненного сна (ни вино, ни наркотические курения не помогали забыться), он вспомнил о Зивире. Если есть ещё надежда остановить эту карусель, она связана с Зивиром. Но как туда попасть?

Ноги сами собой понесли его в кабинет. Разумно, понял он по пути, всё более приходя в прежнее состояние, трезвого и холодного расчёта. В кабинете могут оказаться полезные записи. Так что…

Норруан замер на пороге, ошеломлённый. В его кабинете, за его столом, в его любимом кресле сидел призрак. Призрак Гостя. Некоторое время Владыке казалось, что это — своеобразное послание, намёк на то, что Гость мёртв, и, следовательно, надежды больше нет.