Издержки богемной жизни

– Вообще-то, все это странно. Мне казалось, что я знаю Женьку, – говорил Максим Юдин, – что он вполне здравомыслящий и предсказуемый человек. Когда твои родители рассказали мне эту историю – как он, словно превратившись в оборотня, признался, что это он убил Извольскую, я сначала не поверил, и до последнего ждал – произошла какая-то ошибка, кто-то, предположим, воспользовался внешним сходством и его документами. Но когда выяснилось, что это он…

– Макс, давай не будем об этом. Я сама ничего не понимаю. Чувствую: это темная история, Женька о чем-то недоговаривает, он что-то скрывает от меня. Но теперь, когда выяснилось, что Извольскую убил Юраков, так, во всяком случае, пишут все газеты, Женьку должны отпустить. Что же касается истинной причины Женькиного поступка – если он до сих пор ничего не сказал, то потом – тем более не скажет. Да и Юраков унес эту тайну с собой в могилу.

– Ты спросишь у Женьки, зачем он это сделал?

– Спрошу, конечно.

– И будешь относиться к нему по-прежнему?

– А как я к нему относилась? Положи себе салат.

– Вот я и хотел бы узнать, как же ты к нему относилась и относишься. Скажи, ты любишь его?

– Я привыкла к нему, он всегда рядом, ухаживает за мной, дарит цветы, исполняет все мои желания.

– Все желания?

– Он знает, к примеру, какое я люблю мороженое.

– Оля, что ты такое говоришь? Какое еще мороженое? Твои родители говорят, что он хочет жениться на тебе.

– А что ты об этом думаешь?

– Ты недавно приходила ко мне…

– Макс, пусти руку… мне больно.

– Оля, я не могу без тебя, понимаешь? – Юдин перешел на шепот. – Я постоянно думаю о тебе, мечтаю! Мне кажется, что я и дышать без тебя скоро уже не смогу… Я люблю тебя, очень люблю, и все эти разговоры о Бутурлине действуют мне на нервы.

– Макс… Отпусти мою руку!

– Не отпущу… Я вообще никогда больше тебя не отпущу!

– Женька… он очень боится потерять меня. Боится, думаю, и моих родителей. Да и себя тоже. Ты не знаешь его, ты ничего не знаешь. И меня, Максим, ты тоже не знаешь!

– Сейчас узнаю…

– Гриша, по-моему, они целуются.

– По-моему, тоже.

– Я не узнала ничего нового. Только зря потратила твое личное время.

– Ну почему же… Теперь хотя бы ясно, что ни Ольга, ни Юдин – никто из них не причастен к убийству, точнее, к обоим убийствам.

– Но следствие не продвинулось. И у меня такое чувство, что это я торможу расследование.

– Но это не так. Поехали? Тут, недалеко, я знаю, есть одно кафе. Ты любишь ромовые бабы?

– Люблю.

В кафе было тихо, звучала музыка, Зимин заказал для Риты ромовую бабу, сырный торт и какао.

– Да, это все, что я хотела бы сейчас съесть. Подсластить, так сказать, пилюлю… или вообще – весь кусок жизни.

Она так и не поняла, зачем это сказала. Что подумала, то и сказала.

– Извини, что я вмешиваюсь, но, думаешь, я не понимаю, что с тобой происходит?

– Что? – Ложечка с куском ромовой бабы застыла в ее руке.

– У вас какие-то серьезные проблемы с Марком. Да и Павел тоже все видит, переживает за вас. Что случилось? Неужели это из-за расследования? Или он ревнует к Павлу?

– Нет. Все это – только следствие.

И Рита, забывшись и желая только одного – чтобы ее выслушали, – рассказала, захлебываясь слезами, об измене Марка. Сейчас она видела в Зимине надежного и серьезного человека, которому можно довериться, у кого можно спросить совета и который, по ее мнению, может понять ее переживания и оказать ей реальную помощь. К тому же, Зимин был совершенно нейтральным лицом, в отличие, скажем, от Павла Смирнова, которому она бы так не доверилась – Павел был влюблен в нее, а потому не мог быть объективным. Скорее всего, он посоветовал бы бросить Марка и выйти замуж за него, за Смирнова.

– Послушай, ты уверена, что он действительно тебе изменил? – спросил Зимин сухим тоном следователя, исполняющего свои обязанности.

– Ты еще спросил бы, не держала ли я свечку, – шмыгая носом, проговорила вконец раскисшая Рита. – Да по нему было видно, что он только что переспал с женщиной!

– Он сам тебе об этом рассказал?

– Нет, он пришел очень поздно, сказал, что разговаривал с Валентиной Рыскиной, матерью арестованной девушки. Но, Гриша, от него пахло другой женщиной.

– А прежде Марк приходил домой поздно после разговора со свидетельницами? Такое бывало в его практике?

– Да, конечно! О чем ты говоришь? Но прежде я никогда ничего не замечала.

– Послушай, ты все это выдумала, честное слово. Я не верю, чтобы Марк поступил с тобой так подло. Насколько я вижу, он просто влюблен в тебя.

– Ты успокаиваешь меня, а я хотела спросить совета: как мне жить дальше? Понимаю, что все это звучит глупо, но я совершенно растеряна. Я и себя мучаю, и его, запуталась совсем.

– Значит, прямых доказательств его измены у тебя нет?

– Есть! После того, как все это с ним произошло, как-то вечером, он положил голову мне на колени и сказал: «Прости». Разве этого не достаточно?

– Рита, ты удивляешь меня! Да с чего ты взяла, что он просил у тебя прощения именно за свою измену?

– А за что же еще?