Издержки хорошего воспитания

Несколько лет спустя университет решил, что Сэмюэль уже достаточно долго озарял его сияющей славой своих галстуков, посему, зачитав ему текст на латыни и содрав с него десять долларов за бумагу, подтверждающую его окончательную и бесповоротную образованность, Сэмюэлева альма-матер выпихнула его в мирскую сутолоку. При себе он имел большое самомнение, малое число друзей и приличный набор безобидных вредных привычек.

В ту пору из-за снижения цен на сахарном рынке его семейству пришлось затянуть пояса, и оно как раз, так сказать, засучивало рукава, когда Сэмюэль начал работать. Душа его была, что называется, утонченнейшая tabula rasa,[22] какую порой оставляет после себя университетское образование, но Сэмюэль обладал энергией и обаянием и умело использовал в работе банковского курьера прошлые навыки увертливого хавбека, протискиваясь сквозь толпу на Уолл-стрит.

Его любимым развлечением были женщины. Всего около полудюжины: две или три дебютантки, актриса (бездарная), соломенная вдовушка и одна сентиментальная замужняя брюнеточка, которая жила в маленьком доме в Джерси-Сити.

Они повстречались на пароме. Сэмюэль ехал из Нью-Йорка по делам (он к тому времени проработал уже несколько лет) и подал ей сверток, который она уронила в давке.

— И часто вы ездите? — спросил он между прочим.

— Только за покупками, — смущенно ответила она. У нее были огромные карие глаза и маленькие губы с трогательно опущенными уголками. — Я замужем только три месяца, и нам кажется, что жить в Джерси дешевле.

— И не жалко ему, вашему мужу, отпускать вас совсем одну?

Она засмеялась — смех у нее был такой приветливый и юный.

— О боже, конечно же нет. Мы собирались встретиться и вместе поужинать, но я, кажется, перепутала место встречи. Он будет ужасно волноваться.

— Ну, — сказал неодобрительно Сэмюэль, — непременно будет. Если позволите, я провожу вас домой.

Она с благодарностью приняла предложение, и они вместе сели на трамвай. Идя по тропинке к ее домику, они увидели в окнах свет — муж возвратился раньше ее.

— Он страшно ревнив, — с виноватым смешком предупредила она.

— Понятно, — ответил Сэмюэль. — Пожалуй, будет лучше мне здесь откланяться.

Она поблагодарила его, и, махнув на прощание рукой, он ушел.

На том бы все и кончилось, не встреться они однажды утром на Пятой авеню неделю спустя. Она вздрогнула и покраснела и явно была ему рада, так что они поболтали, будто старые друзья. Она собиралась к портнихе, потом пообедать в одиночестве в «Кафе Тейна», после обеда отправиться за покупками и в пять встретиться с мужем у переправы. Сэмюэль сказал ей, что ее мужу очень повезло. Она снова вспыхнула и умчалась.

Возвращаясь к себе в офис, Сэмюэль всю дорогу насвистывал, но к двенадцати часам ему повсюду стали мерещиться эти трогательные губки и эти карие глаза. Он взволнованно поглядел на часы, представил себе свой ланч в гриле на первом этаже, всегдашние тяжеловесные мужские разговоры, и воображение тут же нарисовало ему другую, куда более приятную картинку: столик у «Тейна», ее карие глаза и губы так близко… Не дождавшись половины первого, он сорвал с вешалки шляпу и побежал к трамвайной остановке.

Его появление очень ее удивило.

— Это вы? Привет! — сказала она, и Сэмюэль отметил ее радостный испуг.

— Я подумал, почему бы нам не пообедать вместе. Мне так надоело однообразие мужской компании.

Она колебалась:

— Ну, наверное, в этом нет ничего предосудительного. Что тут такого?

Ей пришло в голову, что муж должен бы с ней пообедать, но у него пополудни вечная спешка. Она рассказала Сэмюэлю все о своем муже: он чуть ниже его ростом, но гораздо, гораздо красивее. Он бухгалтер и пока зарабатывает не слишком много, но они очень счастливы и обязательно разбогатеют годика через три-четыре.

Сэмюэлева соломенная вдовушка уже которую неделю пребывала не в духе, а эта встреча, напротив, была подчеркнуто приятной для него, его собеседница была так свежа, так непосредственна и не лишена склонности к приключениям. Ее звали Марджори.

Они договорились увидеться еще, и в итоге дважды или трижды в неделю в течение месяца они обедали вместе. Когда она точно знала, что ее муж задержится на работе допоздна, Сэмюэль провожал ее до низкого крылечка, она входила и зажигала газовый фонарь, пользуясь тем, что снаружи ее охранял мужественный страж. Этот ритуал раздражал его. В окне загорался приветливый свет, и это был знак cong'e,[23] хотя он никогда не напрашивался войти, а Марджори никогда его не приглашала.

К тому времени, когда Сэмюэль и Марджори дошли до стадии нежных касаний рук — просто в знак доброй дружбы, у Марджори и ее мужа произошла одна из тех сверхчувствительных и сверхнапряженных ссор, которые частенько случаются у супругов, слишком пекущихся друг о друге. Все началось то ли из-за остывшей бараньей отбивной, то ли из-за протекающей газовой горелки, и вот однажды Сэмюэль пришел к «Тейну» и увидел темные круги у нее под глазами и обиженно надутые губы.