Изгнание беса

- И, между прочим, - сказал хозяин, - вчера у нас такого, без благодати, уже поймали. Из «Приюта Сатаны», как я понимаю. Худущий такой, с красными глазами, в соломенном блинчике... Не знаешь случаем?

- Нет, - похолодев, ответил Герд.

- Ну, дело твое... Длинный такой, оборванный. Притащили его прямо к церкви. Отец Иосав сказал проповедь: «К ним жестоко быть милосердными»...

- Пойдем, пойдем, пойдем!.. - Кикимора, даже подвывая как-то, дергала Герда за край рубашки.

Рубашка, обнажая тело, вылезала из джинсов.

- Цыть! - хозяин громко засадил ладонью в столешницу. - Сиди где сидишь! Не рыпайся!.. - Посопел, пересиливая очевидное раздражение. Спросил после паузы: - А чего не едите? Ешьте! - Сходил на кухню и снова принес две полные миски. Некоторое время смотрел, как они работают ложками. - Вот что, парень, оставить тебя здесь я не могу. Сын у меня, и вообще - что-то присматриваются. А вот дам я тебе один адресок и - что там нужно сказать.

- Спасибо.

- А то ты тоже - сунулся: здрасьте, возьмите меня «на поезд». Другой бы, не я, скажем, мог бы тебя - и с концами... - Он отломил хлеба, посыпал солью и бросил в широкий рот. Жевал, перекатывал бугорчатые узлы на скулах. - Господин Альцов, значит, погиб? Дело его, конечно, не захотел к нам насовсем... Да ты ешь, ешь пока, не расстраивайся... Толковый был мужик, кличка у него тут была - Профессор. Мы с него, знаешь, много пользы имели... Правда, не наш. Это уж точно, что гуманист, - добавил он с отвращением. Отломил себе еще корку хлеба. - Ты вот что, парень, поедешь по «станциям», не возражай, делай, что тебе говорят. У нас, парень, с порядком, знаешь, не хуже, чем у «братьев» заведено. Дисциплина еще та, строгая, знаешь... - Скосил глаза на Кикимору, которая, прислушиваясь, затихла как мышь. - Девчонку что, тоже с собой возьмешь?

- Это моя сестра, - не донеся ложку до рта, сказал Герд.

- Сестра? Дело твое... Трудно ей будет, но, парень, это уже твое дело... Мы ведь как? Нам, знаешь, чужих не нужно. Который человек - поможем, но чтобы только свой до конца. И так как крысы живем, каждого шорох опасаемся. И этих, и тех. Дело твое, парень... Я к тому, чтобы ты понял - не на вечеринку идешь...

- Я понял, - серьезно кивнул Герд.

- А понял, и хорошо... Теперь адресок, значит, что говорить и прочее... - Хозяин наклонился к Герду и жарко зашептал, тыча в ухо губами. Потом выпрямился. - Запомнил, парень, не перепутаешь?.. Ты вот еще мне скажи, ты же из «Приюта Сатаны», что там думают: мы все переродимся теперь или как?

- Не знаю...

- Не знаю... - он скрипнул квадратными, как у злодея, зубами. - Тоже, знаешь, не хочется, чтобы у меня вот тут - перепонки. Человеком родился, и лучше, чтобы так оно до смерти и оставалось...

Дверь неожиданно распахнулась, и возникла в проеме растрепанная смятенная женщина.

- Слышите? Звонят!..

Где-то далеко, тревожно и часто, как на пожар, выбрасывал перетеньки визгливый колокол.

У Герда начало стремительно проваливаться сердце.

- Вот он, брат Гупий...

Они с Кикиморой поспешно вскочили.

- Не туда! - строго распорядился хозяин.

Быстро провел их через комнату в маленький темный чуланчик. Повозился, открыл дверь, хлынул внутрь садовый сырой воздух.

- Задами, мимо амбаров и в поле!.. Ну, может быть, парень, когда-нибудь еще свидимся. Стой! - тяжелыми руками придавил Герда за плечи. - Поймают - обо мне молчи, и адресок тоже забудь - как мертвый. Понял? Ты не один теперь: всю цепочку за собой потащишь...

Он отпустил Герда. Женщина махала им уже с другой стороны дома:

- Скорее!..

Послышались крики - пока в отдалении... Бряканье по железу... Пистолетный выстрел...

Кинулись в небо испуганные грачи.

- Я понял, - сказал Герд. - Я теперь не один.

- Удачи, парень!

- Спасибо.

Бледная, испуганная Кикимора, захлебываясь, тащила его на улицу...

Первым добежал брат Гупий. Подергал чугунные ворота амбара - заперто. С грохотом ударил по замку палкой.

- Здесь они!

Створки скрипнули. Вытерев брюхом землю, выбрались из-под них два волка - матерый с широкой грудью и второй, поменьше, с галстучком белой шерсти - волчица.

Брат Гупий уронил палку.

- Свят, свят, свят...

Матерый ощерился, показав величину диких клыков, и оба волка ринулись через дорогу, в кусты на краю канавы, а потом за амбары и дальше - в поле.

Разевая горячие рты, подбежали еще трое с винтовками.

- Ну?.. Где?.. Что?.. Ворон ловишь!..

- Превратились, - постукивая зубами, ответил брат Гупий. - Пресвятая богородица, спаси меня и помилуй!.. Превратились в волков - оборотни...

Главный, у которого на плечах нашито было по три светлых креста, вскинул винтовку. Волки неслись через поле, почти сливаясь с кочковатой травой. Вожак оглядывался, волчица стелилась за ним, точно не касаясь земли. Главный, ведя дулом и опережая матерого, выстрелил. Застыл, будто статуя, секунды на две, щуря глаза.

- Ох ты, видение дьявольское, - мелко крестясь, пробормотал брат Гупий. Подбегали другие, яростные и обозленные люди. Многие тоже - с винтовками. - Ну как ты? Попал?

Главный сощурился еще больше и вдруг в сердцах хватил прикладом о землю.