Изгнание беса

– Я так понимаю, что это Кикимора,- сказал Буцефал, нюхая чернильную тень.-Ну как хочешь, а Кикимору я не выпущу. Пропадет девчонка. Жалко ее. Тебя, извини, мне не жалко – хоть ты удавись, а Кикиморе среди людей ни к чему, да и не сможет она.

Я все равно убегу ,-тоненько сказала Кикимора, невидимая в темноте.

Буцефал испустил ржание – тягучее, лошадиное.- От кого ты убежишь? От меня убежишь?-Распахнул калитку.- Давай, Рыбий Потрох, собрался уходить и уходи – не стой. Но только, знаешь, ты обратно не возвращайся, не надо, тебе здесь будет очень нехорошо, если вернешься … .

Герд проскочил в калитку. Перевел дух. Обошлось. А могло и не обойтись. Буцефал шутить не любит. Дорогу вниз словно облили льдом, так она блестела. Через Маунт-Бейл он, конечно, не пойдет. Он знает, что его ждет в городе. Директор позвонит. Или даже Карл позвонит туда. И его встретят – нет уж … А вот на половине спуска есть тропочка в обход долины, узенькая такая тропочка, незаметная, одни козы по ней и ходят . . .

Сзади возились, задушенный голос Кикиморы прошипел: Пусти, мерин толстый . . .- Можно было идти спокойно, от Буцефала действительно еще никто не убегал Вокруг спокойным морем лежала ночь, и на дне ее ясно видимая, извиваясь, как ленивый удав, ползла вверх, к санаторию, колонна из мерцающих огненных точек. Он сначала не понял, но вдруг догадался – это свечи, которые держат в руках.

– Ну что ты стоишь?- отрывисто сказал Буцефал.-

Или хочешь, чтобы я позвал нашего общего Папу? Он тебя закопает где-нибудь неподалеку . . .

Огненная лента упорно приближалась. Герд смотрел, как зачарованный. Шляпы, платки, кресты на шнурках. Хоровод призраков. Грубые и веселые лица.

– Они идут,- сказал он.

Моталось и выло разноцветное пламя – горели реактивы. Праздничные, зеленые и синие клубы вспухали на окнах. Пылал лабораторный корпус. Его закидали термитными шашками, когда колонна еще не подошла к санаторию. Потом передовая группа «братьев» побежала к главному зданию и осталась на площадке перед ним все пять человек, раскиданные автоматным огнем. Ветер трепал черные шелковые рубашки с нашитыми крестами.

– Они идут,- упавшим голосом повторил Герд.

– Ты ляг, ляг на пол,- сидя на корточках, сказал директор. Показал рукой – ляг, мол, и лежи. Тут же забыв, отвернулся и стал теребить Поганку, который, выставив колени и замерев на одной точке рубиновыми зрачками, привалился к углу между стеной и шкафом:- Ну напрягись, я тебя очень прошу! . . ну как-нибудь! . .- Я напрягся,- не двигая губами, как лунатик, отвечал Поганка,- там никто не подходит.- Ну включись в другой номер.- Я звоню сразу по обоим.- Ну попробуй муниципалитет.- Хорошо,- сказал Поганка,- попробую держать все три номера.- Челюсть у него отвисла, и слабые щеки ввалились, бескровный язык дрожал в углу мокрого рта.

– Хорошо, что дым не в нашу сторону, а то задохнулись бы,-сказал Карл. Он прижался "с краю окна, у ставя автомат вниз. Еще трое учителей, тоже с автоматами, одетые кое-как, прижимались к окнам. Герд их не знал, они вели занятия в других классах.- Ты присядь, звереныш, а то заденут,- сказал Карл.- А лучше уходи к остальным, они в физкультурном зале. Может и спасешься. Не хочешь? Тогда ложись. И не расстраивайся ты, мы все это знали, давно знали, ты здесь не Один прорицатель, я не хуже тебя чувствую …

– Представляешь, что мне ответили, когда я позвонил в Маунт-Бейд? Ну – по поводу Глюка,- обернувшись, сказал директор.- Они мне ответили: «Не беспокойся, парень, он уже горит, твой чертов родственничек, а скоро подожжем и тебя -. со всем отродьем».

Карл вытер нос, оставя под ним следы черной смазки.

– А ты думал? Они же нас наизусть выучили . . .- Наклонился и длинной очередью прошил что-то во дворе .. .- Перелезть хотел, гад . .. Эй, кто-нибудь! Киньте мне еще магазин!

– Я звоню . . . никто не подходит …- бесчувственно сказал Поганка.

Герд лежал на полу. Было очень светло. «Братья» в самом начале повесили над санаторием четыре «люстры», они, давя тень, заливали все вокруг беспощадным, ртутным светом. Он жалел, что вернулся. Тем более – напрасно. Надо было сразу бежать в горы. Он был бы уже далеко. А теперь он погибнет вместе со всеми.

Сильно пахло дымом и какими-то незнакомыми едкими химическими веществами. Дрожала перед носом воткнувшаяся щепка. Снаружи непрерывно кричали -в сотни здоровенных глоток.

– Нам нужен хороший шторм,- сказал директор.- Или даже ураган – баллов в двенадцать, с дождем и молниями. Фалькбеер! Как у нас насчет урагана?

– Мы делаем, делаем,- раздраженно сказал один из учителей, голый по пояс, подвязанный веревкой.- Что вы от меня хотите, я тащу циклон с самого побережья.

Директор на него не смотрел. Он смотрел на дверь. Там, привалившись к косяку и прижимая обе руки к сердцу, стоял учитель Гармаш в рабочем балахоне и тапках на босу ногу. Открывал рот – часто и беззвучно.