Читаем Изгнание из рая полностью

А к тому же есть высшая степень демократии: подлинное и последовательное народовластие. Для него прежде всего - острое ощущение справедливости и высочайшая целесообразность в суждениях и действиях.

Зинька Федоровна и товарищ Жмак, сами того не желая, замахнулись на главные основы народовластия.

- Как это - не позволите? - заволновалась сессия.

- Что это такое?

- И почему механизатора нельзя избирать?

- Что же, механизатор не человек?

- И его нельзя председателем?

- Да я знаю заместителя министра, который когда-то был трактористом!

- А тот писатель, который к нам ездит, - он тоже трактористом был!

- Да нет, он дальше прицепщика не пошел.

- Зато потом бухгалтером колхоза был.

- Не путай грешное с праведным: бухгалтером каждый дурак сможет!

Колхозный бухгалтер, который тоже был на сессии, не удержался.

- Придешь ко мне меду выписывать - я тебе выпишу за дурака! - крикнул он.

Загремел смех, а смех, как известно, очищает или, как говорили древние греки, вызывает катарсис. Правда, катарсис греки чаще всего вызывали всякими трагедийными действиями, не останавливаясь даже перед изуверствами, на которые большими мастаками были их боги и герои мифов. Но о богах и о мифах мы еще поговорим при случае, а тем временем необходимо закончить с правительственным кризисом в Веселоярске.

Одним словом, сессия перешла к делу.

- Обсуждать кандидатуру! - раздались голоса.

- И голосовать!

- Левенец достоин!

- Хотим Левенца!

Обсуждение было единодушным. Грише слова не дали. Председательствование на сессии перехватил Вновьизбрать и успешно довел дело до конца.

- Теперь, говорится-молвится, - сказал он Грише, - проводи голосование об освобождении меня от обязанностей.

Гриша провел процедуру, Вновьизбрать освободили, записали благодарность, рекомендовали новому руководству использовать его советником на общественных началах. После этого Вновьизбрать провел голосование по выборам нового председателя.

Левенца избрали единогласно.

- Поздравляю и желаю! - первым пожал ему руку Вновьизбрать. - А теперь твоя первая руководящая речь, планы и все, как говорится-молвится!

Гриша, не имея опыта парламентской деятельности, пробормотал слова благодарности, что-то сказал о планах на будущее и наконец догадался попросить товарища Вновьизбрать сказать свое мудрое напутственное слово всем депутатам, сельисполкому и вообще Веселоярску.

Вновьизбрать согласился, пошел к трибуне, попил водички из графина, окинул взглядом зал и президиум, потом сказал:

- Говорится-молвится, дорогие товарищи, я еще бы поработал малость, хотя и стар, ибо сегодня какая же это старость? Сегодня, кажется-видится, уже старость не старость.

В зале наступила мертвая тишина.

- Но, товарищи, - продолжал Вновьизбрать спокойно и рассудительно, скажу вам сейчас прямо: все я терпел и мог бы и дальше терпеть, а вот коз уже не смог! Говорится-молвится, пришла коза до воза и сказала: ме-ке! Потому и попросился у вас и благодарю, что прислушались к моей просьбе.

И взглянул из-под бровей на товарища Жмака, а потом на Зиньку Федоровну. И никуда не спрячешься от этого взгляда, и не съежишься, и не уменьшишься, тем более что товарищ Жмак да и Зинька Федоровна укомплектованы не для умаления, а для красования в президиумах. Тут же получалось некоторое несоответствие. А несоответствие рождает смех и хохот.

Какой только хохот раздался на сессии! Непарламентский? Согласен. Зато справедливо и полезно для здоровья. Тем, кто хохочет.

А хохотали от козьего вопроса или же козоэпопеи.

КОЗОЭПОПЕЯ

(Эксордиум)*

______________

* Автор просит прощения у читателей за это иностранное слово, которое, собственно, означает начало и которое он употребляет только для того, чтобы не отставать от тех писателей, которые уже даже романы называют иностранными словами.

Козий вопрос в Веселоярске выдумал, подготовил и провел со всем административным блеском товарищ Жмак.

Для него это было вопросом жизни или смерти. Почему? Объясним. Дело в том, что после принятия Продовольственной программы и перестроек в руководстве сельским производством над институтом представителей нависла угроза упразднения. В некоторых областях представителей упразднили сразу, кое-где к их услугам еще прибегали, но, как говорится, нерегулярно, то есть от времени до времени, в нашей области они доживали последние дни. И вот тут товарищ Жмак всполошился. Как же это - он больше не представитель, не царь и не бог, не прокатится больше по райдорогам с таким сопровождением, будто он руководитель дружественного государства с официальным визитом, не засядет в незарегистрированной комнате райчайной и не подадут ему куриных пупков в черном соусе. Как это можно пережить и можно ли вообще пережить!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза