Изгнание Изяслава

Склир Жариславич, начальствующий над сотней воинов, в одном из самых глубоких мест рва заметил ровную площадку. Ему достаточно было одного взгляда, чтобы понять – площадка предназначена для незаметного накапливания войска во рву. Значит, где-то здесь и должны быть выходы из тайных лазов. Он постарался лично доложить о замеченном князю Изяславу, чтобы снискать его расположение. Воевода Коснячко пошел со Склиром к площадке. Внимательно осмотрели стены. В одном месте камни слегка шатались. Воины налегли сильнее, сдвинули их. Открылось узкое отверстие. Воевода приказал воинам бесшумно проходить через лаз в город и ждать сигнала.

Одним из первых в подземный ход нырнул Склир. Теперь идти первым было выгодно – меньше опасность, ведь враг вначале растеряется, а надежда захватить добычу – большая, если побеспокоиться об этом как следует.

Впереди Жариславича маячила в темноте какая-то знакомая фигура. Но кто это, резоимец никак не мог определить. Лишь выйдя за городскую стену на полукруглую площадь, он узнал Изяслава-отрока.

Изяслав-отрок был подавлен и молчалив. Он никак не мог опомниться от известия о страшной смерти Ростислава, от черных слухов. Говорили бояре, что князь Изяслав Ярославич виноват в смерти племянника. Снова и снова вспоминал отрок, как передал Ростиславу княжий меч со словами Ярославича:"Мечом этим охраняй границы от врагов наших". Может быть, бояре правы? Не князь ли толкнул сыновца на распрю?

"Но князь не хотел смерти сыновца, – думает отрок. – Злая судьба поглумилась над обоими, а злые языки сплели молву… И ведь в том черном деле есть и моя вина. Это ведь я передал меч, хоть и сам был только мечом в чужой руке. А в чьей? Князя? Коснячко? Может, и они – оружие в чьих-то руках. Так и каждый человек, как говорил Иннокентий, лишь соринка, лишь стрела, а иногда меч – в деснице господней или сатанинской. Но как узнать, что угодно Богу, а что – дьяволу, как разобраться в том хитросплетении, когда достаточно сделать шаг вправо или влево от праведной тропы, а дальше над судьбой своей ты уже не властен. Несет тебя неведомая сила, не позволяет вернуться, изменить путь. Не зря говорено предками:семь раз отмерь, один отрежь. Не семь, а семью семь раз примериться надлежит, если воля наша короче веревки, на которой бычка ведут на убой…"

Его раздумья прервал неистовый рев. Это затрубили рога. Неожиданно для защитников города им в спину ударили киевляне и черниговцы.

Многие минчане побежали и были перебиты переяславльцами, притаившимися во рву. Часть защитников города затворилась в крепости.

Перекрывая шум боя, прогремел голос Турволода:

– Великий князь Изяслав повелевает сложить оружие! Кто сложит – воля! Кто ратиться будет – смерть!

И уже прислушались многие из защитников города. Замерли на взлете их руки с мечами и топорами. Глаза заволоклись раздумьем.

Тогда поднялся на стене в полный рост безвестный и бесшабашный минский удалец, к тому же наученный боярином Стефаном, и крикнул так громко, что услышали все:и свои, и нападающие, и сам князь Изяслав:

– Слабосильный и худоумный киевский князь! Не чтим его! Пусть убирается отсель, покуда голову на плечах носит! Великий князь! – он захохотал. – Что у наших смердов в… то у вашего князя в голове!

Изяслав Ярославич слышал дерзкие слова. Гнев ударил в голову, как хмельное вино, затмил разум. Князь поднес к губам маленький рог на серебряной цепочке и затрубил. Тотчас же откликнулись десятки рогов и труб. Киевляне снова ринулись на приступ. А князь, издали глядя на побоище, пришептывал:

– Так… Так… Да сгинете вы, Всеславовы челядины… – В этот миг в каждом минчанине он видел ненавистного Всеслава:– Пусть сгинут мужи, а жен да чад мои воины заберут…

Битва полыхала все жарче.

Не дремли, Изяслав-отрок! Разгневанные минчане отрезали тебя от своих, окружают. А издали настороженным глазом следит за тобой Жариславич.

Но Изяслав уже во вражьем кольце. Сухопарый минчанин занес над ним зазубренный меч. Сейчас погасит свет в глазах отрока.

Верный друг Турволод приметил опасность. Закружился в смертельной пляске боевой топор, прихваченный паворузом[75] к его руке, и пошел крушить шлемы, а заодно и головы.

Склир встревожился:ненавистный Изяслав сейчас будет спасен. Резоимец нагнулся, выхватил из руки убитого топор и метнул в отрока. Но на этот раз промахнулся Жариславич. Топор попал в Турволода. Зарычав от боли, богатырь упал.

Изяслав оглянулся по сторонам, он искал убийцу взглядом. Склир уже скрылся. Глаза Изяслава стали безумными, злобными. Он забыл о своем решении не поднимать руку на братьев. Он был опьянен ненавистью. О, он покажет этим проклятым Всеславовым прихвостням, убившим его друга! Изяслав сжал в руке меч я бросился в битву…

На узких улочках города со звоном сшибалось оружие, взлетали и падали дубины, кружились боевые цепи, стонали раненые, рычали живые.

– За Полоцк! За святую Софию Полоцкую! – орали минчане.

– За Киев! За святую Софию Киевскую! – хрипло горланили киевляне.

С обеих сторон слышался громогласный крик:

– За отечество!