Изгнание. Книга 1

   Замуж она вышла не только благодаря тому, что уродилась миловидной, - не все люпы хороши собой, но твоя мама была хороша как картинка, - но потому что не была совсем глупой: сумела привлечь к себе того человека! Приманить мужчину и удержать его - немалое искусство! А тебе одно скажу, детка: учись лучше, набирайся знаний, может, и повезёт найти работу. И помни: научись молчать и терпеть, - это основное достоинство бедняка! Из-за своего нетерпения ты уже потерял возможность быть с матерью по жизни!

   Не знаю, смог ли я в детстве по достоинству оценить совет мудрой старушки, которая уделяла мне неизменно большее внимание, чем другим детям в нашей группе, потому что я ластился к ней как котенок, зная, - она всегда утешит, и даст лишний кусок хлеба, и подскажет, как поступить.

   Годы в дисципии прокатились быстро, как те скачки колесниц, которые мы изредка наблюдали по визору. За пятнадцать лет жизни я всего лишь несколько раз побывал на поверхности Муны, почти не покидая пределов дисципия. Мы, дети, чувствовали себя живущими в особом, обособленном мирке. Друзей настоящих у меня никогда не было, - из-за моего стремления получить отличный аттестат. Учеба отнимала все свободное время.

   Учебный курс закончил с отличием, хотя и не старался слишком, - очевидно, мой мифический отец передал мне некоторые задатки и способности. Что я умел в итоге? Читать, писать, знал азы математики, но геометрии нас не учили, - не было необходимости. Зато мы учили молитвы, обращенные к Творцу мира, Креатору, - наш дисципий содержался на средства церкви. В вере я не отличался фанатизмом, был равнодушен, а зря: генетики всех истинно верующих ребятишек брали под особый контроль. И оказывали многим из них некоторую протекцию.

   Еще умел приготовить несколько блюд: чтобы не умереть с голоду в большом мире, где готовая пища дорога, каждый бывший школяр обязан уметь готовить сам. Либрарий дисципия практически не посещал: меня не интересовали ни слезные романы, ни пошлые стихи, ни литература о приключениях и путешествиях. Тяга странствий не манила. Одно было на уме: чем заняться, когда меня вышвырнут вон отсюда?

   Первые три месяца по окончании курса бывшим ученикам еще разрешалось жить в стенах "учебки", но за эти месяцы мы обязаны были подыскать себе работу, - или иной род занятий. Я честно пытался найти себе работу: обошел все производства Муны. Побывал на гелиевом комплексе, на заводе по производству "чистых металлов", не понимая толком, что это значит. Везде смеялись над "малышом", у которого еще "молоко на губах не обсохло"...

   Ровно через три месяца мне выдали на руки небольшую сумму "от государства", - на прокорм на первое время, - и "помахали ручкой".

   Сказать, что я был в отчаянии, - значит, ничего не сказать: куда идти одинокому мальчишке, привыкшему жить на полном государственном обеспечении, питаться пищей пусть и неполноценной, но три раза в день? Где найти приют на нищей колонии Зема, - Муне, чья роль - служить вечным промышленным придатком метрополии?

   И я пошел в местный дешевый триклиний, - кормили там из рук вон плохо, даже с моей неизбалованной точки зрения, но напиться везде можно. Выпил псевдобеато и разом повеселел: забыл на краткий миг о своей никчемности. Захотелось веселья, но какой отдых в триклинии на окраине Муны? Здесь одни космотехники пьянствуют, да дешевые деклассированные люпы пристают к посетителям. И тогда я, расхрабрившись, на последние деньги, "завалил" в хиларис "среднего пошиба". Танцевать-то я научился в дисципии, на необязательном спецкурсе...

   И тут мне несказанно повезло! В хиларисе, в отличие от большинства пьяных выпускников, не умеющих себя вести и привлекающих интерес службы охраны, я не стал буянить: сперва я пригласил потанцевать одинокую скорту, - она согласилась, но после танца послала меня куда подальше.

   Потом, огорченный, я вышел в танцевальный круг и принялся отплясывать один, без пары, всю свою молодую удаль и отчаяние воплотил в танце. Тут еще заиграли музыку земного Кавказа, - нечто типа лезгинки, я хорошо знал этот танец. И я им показал, что не зря живу на свете!

   Некоторые посетители мне даже захлопали. А одна из дам, одетая очень скромно и прилично, в облегающее темное платье с длинными узкими рукавами, поднялась из-за своего столика, и пошла ко мне, - принялась вокруг меня летать в танце, да так руками вскидывала, чисто наша молоденькая учительница танцев, мечтающая выйти замуж за астронавта.

   Понравились ей мои движения, - заразили энергией и витальностью. Я и сам не заметил, как музыка сменилась на более медленную, руки дамы оказались на моих плечах, и мы закружились в чарующих звуках вальса.

   На следующее утро я очнулся в номере этой дамы: она сказала, что ее зовут Тамарой, и мой вчерашний танец и все прочее порадовали ее чрезвычайно. Похоже, ночью я стал ее любовником, но абсолютно ничего об этом не помнил. Однако, дама была весьма мною довольна.