Изгнание норманнов из русской истории. Выпуск 1

В XV в. бежавший из Литвы в Москву неудачливый митрополит (литовский) Спиридон-Савва выступил со своеобразным переосмыслением варяжской легенды в том смысле, что Рюрик происходил от брата Августа Пруса. Эта идея получила развитие в «Сказании о князьях владимирских». На западе она встречалась не без иронии, хотя европейские генеалогии были под стать московской. Однако нигде, в том числе в Польше и Литве, не оспаривалось утверждение, что Рюрик с варягами вышли с южного берега Балтики (в данном случае с территории между Вислой и Неманом). Именно этими данными оперировал, видимо, и Иван Грозный в споре со шведским королем. Шведские короли, как бы признавая ущербность своей генеалогии, усиленно искали «королевских» предков[87]. Юхан, в частности, был задет тем, что Иван Грозный именовал его «мужичьим родом». Из недошедшего его послания видно, что Юхан отсылал к какой-то генеалогии и упоминал варягов, которые служили Ярославу Мудрому. Грозный не соглашался с тем, что «за несколько сот лет в Свее короли бывали». «И мы того не слыхали, - замечает он, - опричь Магнуша, который под Орешком был, и то был князь, а не король». Возражал он и против того, что наемные варяги Ярослава - это шведы. «В прежних хрониках и летописцах писано, - уверял царь, - что с великим государем самодержцем Георгием-Ярославом на многих битвах бывали варяги, а варяги - немцы, и коли его слушали, ино то его были»[88]. В свите Ингигерды, как говорилось выше, безусловно, должны были находиться и шведы. Были они, очевидно, и в составе варяжских дружин. Однако о присутствии их в варяжских дружинах до Ярослава и Юхану не было ничего известно. Это служит важным аргументом в пользу того, что и в летопись «варяги-свеи» попали после Ярослава.

Если в отрезанной от Балтики Московии в XVI в. уже довольно смутно представляли себе очертания этого моря, то на Западе Руси не могли его не знать, поскольку к морю выходило польско-литовское государство, куда входили эти земли. Так, западнорусский летописец, говоря об убийстве польского короля «Премышлява» (Пшемысл II был убит в 1296 г.), отмечает, что король таким образом был наказан за смерть своей первой жены Лукерии, которая «бе рода князей сербских, с кашуб, от помория Варязскаго, от Стараго града за Кгданском»[89]. Знакомая с западнорусскими источниками Никоновская летопись под 1380 г. сообщает, что литовский князь Ягайло «совокупил литвы много, и варяг, и жемоти»[90]. Согласно Хронографу Сергея Кубасова, мнимому предку Рюрика Прусу «дасть кесарь Август грады ляцкие по Висле реке... и варяжские грады Поморские, и преславный Гданеск, и ины многая грады по реке Немонь впадшую в море»[91]. Здесь воспроизводится довольно точная география: по Висле - польские города, города на запад от Гданьска - варяжские, устье Немана - прусские (автор само название Пруссии, согласно легенде, производит от Пруса). Аналогичное представление сохраняется практически во всех польских и западнорусских хрониках XVI-XVII вв., включая знаменитый «Синопсис». И нет никаких оснований считать все эти суждения досужим вымыслом поздних авторов. Скорее можно говорить о сохранении преемственности от представлений, характерных еще для X-XI вв., поскольку на протяжении всех этих столетий Поморье оставалось в поле зрения как польских, так и западнорусских хронистов.

Должно заметить, что при всем разнообразии понимания обозначения «варяги» на Руси всегда сохранялось представление о них как об особом этносе. В одной редакции жития Ольги (список XVI в.) говорится, что будущая княгиня родилась «в веси, зовомыя Выбуто, отца имеаша неверна сущи, тако и матерь некрещену от языка варяжска и от рода не от княжеска, ни от вельмож, но от простых бяше человек»[92]. «Варягами», следовательно, именовали не только наемных воинов, но и мирных поселян Новгородской земли, что в известной мере объясняет смешение варягов и словен и отождествление новгородцев с варягами.

Резюмируя изложенное, можно с уверенностью заключить, что русские источники не только не дают оснований для отождествления «варягов» со шведами, но и прямо противоречат такому предположению. Если летописцы выделяют «варягов» из общей массы европейских народов, то они имеют в виду обычно население южного берега Балтики, и иногда Новгородской земли. Распространение понятия «варяги» на все прибалтийские племена или даже западноевропейские народы относится ко времени, когда связи с варягами прерываются.

Примечания:

47. ЛЛ. С. 3-4.

48. Рыбаков Б.А. Древняя Русь. С. 221; Насонов АЛ. История русского летописания... С. 65-66

49. ЛЛ. С. 226.

50. Шахматов А.А. Разыскания... С. 541-542. Мысль не была развита и просто объяснена автором.

51. Кларк Дж.Г.Д. Доисторическая Европа. - М., 1953. С. 261-263.

52. Шафарик ПЛ. Славянские древности и Т. I. Кн. 3. - М., 1838. С. 78-80.

53. Гельмольд. Славянская хроника - М., 1963. С. 36-38, 70.

54. Герберштейн С. Записки о московитских делах. - СПб., 1908. С. 180.

55. David L. Preussische Chronik. В 1 - Кonigsberg, 1812. S. 9-12.