Изгнание в рай

Обычно видел ее – ослепительно красивую, ласковую, заботливую, свою личную и безраздельную собственность – сразу и сердцу мило, и дружок в штанах начинал шевелиться. А сегодня вдруг прочитал в безупречных ясных глазах фальшь, скуку. Досаду: «Явился, прыгай теперь вокруг тебя, всячески ублажай».

Тряхнул головой – наваждение слетело.

А Настюша продолжает щебетать:

– Как ты думаешь, что у нас сегодня на аперитив?

Долго не гадал, назвал свой любимый коктейль:

– «Лонг-Айленд».

– Вот и нет, милый. – Она сама поставила его ботинки на полочку для обуви, ловко подхватила пиджак. – Представляешь, сегодня в нашем супермаркете была викторина. Знаешь, эти обычные промоакции, с глупенькими вопросами: «Откуда произошло слово “шампанское”?» Ну, и все в таком духе. Я просто так анкету заполнила, для смеха. И представляешь? Набрала максимальный балл. Дали приз. Коллекционный коньяк. Пятьдесят два года бутылке!

– Какая ты у меня умница! – привычно похвалил он.

И отдал ей сегодняшнюю рубашку, облачился в мягкий домашний блейзер. Откинулся в кресле, принял из Настиных рук коньяк, далее последовал идеальный ужин, уютное чаепитие, зажигательный секс, теплое (но не кипяченое!) деревенское молоко с медом – чтобы окончательно сбросить напряжение рабочего дня.

Но только заснуть Михаил не смог все равно.

Шепнул Настеньке в ушко:

– Пойду поработаю.

Она преданно взглянула в глаза:

– Мишенька, ты неисправим. Пожалуйста, береги себя.

И снова ему показалось: теплые слова – для Настены просто роль. Прекрасно отрепетированная, но безумно надоевшая.

Он прошел в кабинет, включил компьютер.

Севка, бедняга, извелся: ждет от него не проходную компьютерную игрушку, но забаву века. Сейчас Михаилу вдруг показалось: идея мелькнула. Но пока дошел до кабинета – свежая мысль юркнула, словно мышь в нору. Надо бы собрать в кулак волю, мозг, сжать зубы, сосредоточиться…

Однако вместо того, чтобы открыть файл с рабочими заметками, он залез в поисковик. Какой написать запрос? Бабуля на рынке сказала, сиротский приют расположен где-то неподалеку.

«Детский дом, район Рублевского шоссе», – написал Михаил.

Полных совпадений не оказалось. Правда что, само словосочетание несуразное: слишком дорогая в округе земля, чтоб отдавать ее под богадельные заведения.

Впрочем, кое-что компьютер нашел: закрытую школу для особо одаренных детей и пару лингвистических лицеев. Имелись и фотографии: высокие заборы, ядовито-зеленые газоны, ухоженные детишки в школьной форме от «Burberry». Когда-нибудь и их с Настей ребенок тоже окажется в этой успешной, румяной, самоуверенной толпе. И, может, даже будет на уроке труда (или как он там нынче называется) плести корзиночки. Аккуратненькие, не кособокие, чтобы мама с гордостью украсила интерьер. В стиле прованс.

Михаил вздохнул, закрыл поисковик. Вяло, без огонька, поработал над программой. Крепко, но на «игрушку века» никак не тянуло. Можно смело жать на «delete».

«И вообще всю мою жизнь – удалить к черту!» – мелькнула мрачная мысль утром, когда Настя – сонная, равнодушная и причесанная – подала ему яичницу и кофе.

…Севка сегодня ждал его в офисе, но Михаил повернул от дома – не к Москве, а обратно, в сторону рыночка.

Он сам не понимал, что творит, и оттого страшно злился.

Почему он хочет снова увидеть эту нескладную простушку в платочке? Да и не будет ее на рынке очень ранним, морозным утром. Даже молочницы и те приезжают не раньше восьми.

…Но курносенькая уже раскладывала свои уродливые изделия по прилавку.

Здороваться Михаил не стал. Хмуро бросил:

– Где находится детский дом? Адрес, номер? И ты там кто?

– Д… деревня Свиноедово, – пробормотала она. – Улица Ленина, дом один. Детский дом номер шестнадцать для детей-сирот и детей с отклонениями в развитии. А я… педагог-воспитатель.

– Смета есть?

– Чего? – растерялась девушка.

– Ну, сколько вам денег нужно – на подарки?

– Да ребятки любой мелочи будут рады, – вздохнула она.

Посмотрела на него почему-то с укором. И вдруг выпалила:

– Вот я не понимаю, как такое бывает? Барвиха, Жуковка – совсем рядом. «Мерседесы» кругом. А у нас нянечка восемьсот рублей получает, со всеми надбавками. И ребенку в день на питание выделяют пятнадцать рубликов[4]. Целую сосиску на ужин не дашь – пополам делим.

Он цепко на нее взглянул, спросил жестко:

– Ты тоже голодаешь?

Девушка глянула с вызовом:

– Когда-то голодала. Я сама детдомовская. И с головой проблемы были. Потому и тянусь к своим.

– И что у тебя с головой? – внимательно взглянул Михаил.

Она, похоже, хотела еще больше ощетиниться, явно подбирала новую колкость. Но вдруг пробормотала почти виновато:

– Ну, не то что прямо совсем проблемы. В шесть лет диагноз поставили: задержка психического развития. Если бы в ПНИ запихнули, тогда все, полный пипец.

– Куда запихнули?!